Дорогой сновидений
Шрифт:
"Мати, это ведь все из-за меня, да?"
— Ну что ты! С чего ты взяла?
"Если бы я не заговорила об охоте, ничего бы не случилось… Мати, я знаю, что виновата. И перед твоим отцом, и перед братом, и перед тобой! Больше всего — перед тобой!"
— Но со мной ведь все в порядке!
"Не благодаря мне… Мати, я ведь обманывала тебя… Вернее, не говорила всей правды… Мне известно, что такое охота, и я не должна была…"
— Конечно, известно! По воспоминаниям предков, — воскликнула девочка, не дав ей договорить.
"Не только… — волчица вздохнула, тяжело
— Но почему ты ничего мне не говорила? — Мати хотела обидеться, но стоило ей заглянуть в глаза Шуллат, как начавшее было зарождаться в душе чувство исчезло без следа, уступив место сочувствию. — Моя дорогая, — она обхватила подругу за шею, прижалась к ней, — я так люблю тебя! Ты всегда со мной, когда нужна. Без тебя я бы чувствовала себя совсем одинокой. Вот сейчас, например…
"А так мы одиноки вдвоем, — Шуши вздохнула, на миг закрыла глаза. — Что же мы будем делать?"
— Не знаю, — ее рука почесывала лоб волчицы, в то время, как взгляд вновь устремился на нанесенные на лист бумаги символы, переплетавшиеся в удивительный рассказ.
"Ты говорила, что в этом свитке память детей огня, — Шуллат заерзала, устраиваясь поудобнее, приподняла голову, стремясь лучше разглядеть то, что привлекало к себе внимания подруги. У нее было жуткое настроение. Временами ей хотелось завыть, убежать в пустыню, прочь от каравана, и не возвращаться больше никогда. Или сделать что-то… Что-то по настоящему великое, чтобы другие поняли, как они были к ней несправедливы. Шуши не знала, чьи это чувства — ее собственные, или Мати, впрочем, это не имело никакого значения, когда в этот миг все их переживания были общими. — О чем?"
— Когда-то давно люди потеряли свою смерть…
"Они стали бессмертными? Но разве не об этом вы все мечтаете?"
— "Мы"? — девочка подняла на нее глаза. — А вы, что же, выходит, нет?
"Ну, разумеется! Жизнь — это путь от зари до зари. Сколько раз будет всходить солнце — столько раз мы станем рождаться вновь, получая молодое сильное тело вместо того, что ослабло и одряхлело в странствиях минувшей жизни."
— Неужели ты уже жила прежде? — Мати никогда раньше не слышала ни о чем подобном. Это было так удивительно, не похоже на все, к чему она привыкла, и поэтому — захватывающе интересно.
"Да. И не раз".
— Ты все помнишь? Кем ты была? Дочерью огня или может быть оленем? Прошлых рассветов было так много! Наверно, ты прожила уйму жизней и побывала всеми живыми существами…
"Я рождалась не раз и не два. Но всегда приходила в мир охотником".
— Почему? Неужели тебе не хотелось испытать, каково другим?
"Нет, — спокойно ответила та. — Зачем?"
— Ну, просто так. Из интереса.
"При чем здесь желание или интерес? Главное польза. Рождаться вновь и вновь охотником — значит, иметь возможность постоянно набираться опыта, чтобы стать мудрее и сильнее. В ином — лишь вред".
— Какой же может быть вред? Вот только представь себе: ты пришла бы в мир каким-нибудь маленьким
"Добычей".
— Ну, пусть добычей. Ты бы узнала все ее повадки, секреты. И тебе было бы легче охотиться.
"Да? — во взгляде волчицы была усмешка. — И как бы, интересно, я охотилась, предполагая возможность того, что на обед у меня может оказаться какая-нибудь моя пра-правнучка? Ну уж нет, хищники-то мы, конечно, хищники, но убивать своих родственников способны лишь дети огня…" — она умолкла, испуганно взглянула на подругу, боясь, что та могла принять произнесенные в запале слова на свой счет и расстроиться. Но девочка, казалось, пока еще не нашла возможной связи и, чтобы этого никогда не случилось, волчица поспешно перевела разговор на другую тему. — Ты начала рассказывать мне историю", — напомнила она.
— Да, — Мати хотелось поподробнее расспросить подругу о жизни и смерти снежных охотников, однако решила, что это можно будет сделать и потом, а пока… пока лучше вернуться к истории, конец которой ей было самой интересно узнать. — Так вот, люди потеряли свою смерть, однако бессмертье оказалось им не в радость, ведь они не были богами, а, значит, время их продолжало старить. Остались и болезни, и раны, и… Да, и еще у них не рождались дети.
"Твои предки жили, но их племя вымирало, — понимающе кивнула Шуллат. — Так они решили найти себе новую смерть?"
— Что-то вроде того.
"И где же они ее искали?"
— Ты бы уже давно узнала обо всем, если бы не перебивала меня после каждого слова! — не выдержав, вскрикнула девочка.
"Не злись! Я делаю это не из вредности, а потому что мне легче воспринимать краткие ответы на вопросы, чем длинный рассказ. Все-таки я зверь, а не человек".
— Ладно, — было бы глупо с этим спорить и поэтому Мати не оставалось ничего другого, как согласиться. — О чем ты спрашивала?
"Ты говорила — твои предки потеряли свою смерть. Мне сложно понять, как такое возможно, впрочем, дети огня и охотники настолько отличаются друг от друга, что чему удивляться? — волчица потянулась, широко зевнула. — Где они стали ее искать?"
— Во сне… Шуши, ты слышала когда-нибудь о Лале?
"Нет, — безмятежно ответила та. Произнесенное имя было ей совершенно незнакомо. — Кто он такой?"
— Бог сна, как и Матушка Метель… Нет, — поспешала она себя исправить, — конечно, нет. Госпожа Айя — великая богиня, а Лаль — маленький, незначительный божок, его и господином-то не называют.
"Сон… — волчица зевнула. Ее подернувшиеся дымкой глаза были готовы сомкнуться. — Я так устала!" — обратив на подругу взгляд несчастных-пренесчастных рыжих глаз, пожаловалась она.
— Тогда спи. Я не буду тебе мешать, — Мати погладила Шуллат по рыжей голове.
"Ты будешь рядом?"
— Конечно, — девочка тяжело вздохнула. — Где мне еще быть? Все считают меня виновницей случившегося…
"Это не так. Ты знаешь."
— Да. Но кто станет меня слушать?
"Поговори с Шамашем."
— Он устал, Шуши. Яд снежной змеи смертелен…
"Это так".
— И ему пришлось отдать все свои силы, чтобы сохранить отцу жизнь.
"Не только".