Дорогой сводный брат

Уорд Пенелопа

 

Я все еще считаю чудом то, что пережил ту ночь, не облажавшись. Грета в итоге написала мне, что у нее бессонница. Я незамедлительно позвонил ей, и мы говорили до тех пор, пока она не заснула где-то после 4 утра. Я же не клал трубку и слушал звуки ее дыхания.

Поездка домой следующим утром была очень болезненна. Пилы было бы мало, чтобы разрезать напряженность в воздухе.

Грета собиралась отвезти меня в аэропорт.

Но сначала мы заехали к ее матери. Возвращаться в дом, где все началось, было сложнее, чем я думал.

Грета подала мне немного ее домашнего мороженого. Поедание его с одной с ней тарелки вызвало ностальгию. По какой-то причине, среди всего, что мы пережили с ней за наше маленькое приключение, тот момент значил для меня больше всего, и в то же время он казался прощанием.

***

Мне пришлось снова спрятать Kindle, когда Хэтти вошла в уборную. Наверно она подумала, что я жалкая.

– Вот ты где. Мы искали тебя!

– Оу, я потеряла счет времени. Ты еще не приехала, так что я пришла сюда расслабиться немного до начала вечеринки.
– Я обняла ее.
– С Днем Рождения, дорогая.

– Спасибо. Ты читала?

– Да, - засмеялась я и небрежно махнула рукой.
– Знаешь, каково это, когда начинаешь книгу и не можешь оторваться?

– Она развратная?

Мне пришлось подумать.

– Не совсем.

– Понятно. Ладно, пойдем! Уже почти все здесь.

Я последовала за ней обратно в клуб и тут же подбежала к бару за водкой с содовой. Поклявшись не брать книгу по меньшей мере час, я попыталась влиться в общение и поняла, что смотрю на лица, но не слышу, что они говорят. Их рты шевелились, но мой мозг не обрабатывал слова - разум все еще был с Элеком.

Как только установленный мной час закончился, я снова прокралась в уборную. Мои друзья вероятно подумают, что я нюхаю кокс, но мне нужно было закончить книгу, так как осталось прочесть небольшой процент. Таким образом я смогла бы пережить остаток ночи без отвлечения.

Я сделала глубокий вздох.

***

Грета не встречалась со мной взглядом по дороге в аэропорт. Мы пережили столько особенных моментов, а она не могла даже посмотреть мне в лицо. Вот к чему все пришло, и не могу сказать, что винил ее.

Я разрывался на части, но не знал, что сказать ей. Мы вместе практически прошли ад и рай за последние двадцать четыре часа и теперь я покидал ее... снова.

Мы почувствовали сильный ветер, когда вышли из машины на обочину. Это было похоже на сцену из фильма. Грустную его часть с драматической музыкой на фоне.

Оглушительные звуки взлетающих самолетов усложняли попытки произнести то, что я хотел сказать. Что можно сказать человеку, которого ты бросаешь во второй раз?

Она закрылась, глядя куда угодно, но только

не на мое лицо.

Наконец, я произнес:

– Посмотри на меня.

Грета несколько раз закачала головой, и по ее щеке скатилась слеза.

Теперь это было официально. Я был самым большим подонком на планете.

Мои глаза тоже начали наполняться слезами, потому что я не мог отнять у нее ее боль, потому что я не мог сделать ничего, чтобы остаться там.

Она отмахнулась от меня.

– Всё в порядке… Иди. Прошу тебя. Напиши мне, если захочешь. Просто долгие прощания… я не могу… только не с тобой.

Она была права. Прощание не могло хорошо закончиться, так зачем тогда продлевать его?

– Ладно.

Она застала меня врасплох, наклонившись и оставив быстрый поцелуй на моей щеке. Грета убежала к машине и захлопнула дверь, прежде чем я успел осознать происходящее.

Остатки ее слюны жалили мою щеку, пока я в тумане шел в аэропорт.

Хотелось посмотреть на нее в последний раз, потому я обернулся. Большая ошибка. Через окно я увидел, что ее голова опущена на руль. Незамедлительно я побежал обратно к машине и постучал в окно. Она отказалась поднять взгляд и завела двигатель, так что я постучал сильнее. Наконец, она повернулась ко мне и вышла из автомобиля, вытирая слезы.

– Ты что-то забыл?

Не успел я понять, что делаю, как мои губы оказались на ее. В тот момент за меня думало сердце. Я не хотел раскрывать губы, потому что убедил себя, будто это действие невинное, пока не почувствую ее вкус. Это был сильный, отчаянный поцелуй, и я даже не знал, что он значил.

Я чувствовал себя опустошенным и сбитым с толку.

Она прервала его.

– Убирайся. Ты пропустишь свой рейс.

Мои руки все еще были на ее щеках.

– Я никогда не прощу себе того, что причинил тебе боль в первый раз, но видеть, как снова стал причиной твоих страданий… поверь мне, это последнее, что я хотел бы в своей жизни.

– Зачем ты вернулся?

– Я оглянулся и увидел, что ты плачешь. Нужно быть полным и абсолютно бездушным кретином, чтобы оставить тебя в таком состоянии.

– Ты вообще не должен был этого видеть. Нужно было просто идти дальше, потому что сейчас все еще хуже.