Дороже денег, сильнее любви
Шрифт:
Спешно опустив на картофелеобразный нос очки, соседский Шурик склонился над животным и попытался произвести первичный урологический осмотр. Мы затаил и дыхание.
– Я давно подозревал, что все бабы – дуры, – сказал Шурик, выпрямляясь. – Девочку от мальчика отличить не могут!
Пусик нервно захохотал, Анька на секунду перестала шмыгать носом. Мы с Варварой обменялись возмущенными взорами.
– Я требую объяснений! – звенящим голосом воскликнула Варвара.
– А что тут объяснять? Как, говоришь, зовут твоего кота?
– Иннокентий…
– Ну
Пусик тоже наклонился над кастратом, тут же разогнулся и с видимым облегчением взял с Анькиной ладони то, что все мы опрометчиво принимали за мужские причиндалы. Он зацепил их кончиками пальцев, поднял над нашими головами и отпустил – шарики медленно спланировали вниз с легкостью простых комочков скатавшейся шерсти, чем, в сущности, они и являлись.
– Ты просто нечаянно выстригла самые большие колтуны, которые, по иронии судьбы, помещались между задними лапами!
– А кровь?.. – всхлипнула Анька.
– Ну, поранила ты его слегка…
– Ее, – поправил Пусика Шурик.
Дама, которую все это время мы называли Иннокентием, чуточку успокоившись, с достоинством сидела на тумбочке и выбрасывала из глаз яростные желтые зигзаги.
– Ну как же… да какая же это кошка? – проговорила Варя в полной растерянности. – У него и поведение такое… отнюдь не дамское!
– Разные бывают женщины, – сказал Пусик с видом знатока и принялся полировать ногти специальной пилочкой.
– Бандитка какая-то! – сказала Варвара, разглядывая кошку со свежим интересом. – Корсарша!
– Как бы там ни было, а перед нами – дамочка. Придется вам пересматривать свое обращение с нею, – резюмировал Шурик.
– Анна, хочешь совет? – с преувеличенной серьезностью обратился к девочке Пусик. – Дай в газеты объявление: «Стригу котов. Возможна кастрация. В общем, как получится!» Большие деньги можешь сделать!
Анька швырнула на пол ножницы и убежала в комнату. Реветь она все еще продолжала, но теперь уже от облегчения.
Происшествие с котом обсудить не удалось: наглухо закрытая дверь в соседнюю комнату открылась, и в зыбком свете колеблющегося пламени свечи из полумрака нам должен был наконец явиться герой этого вечера. Я приготовилась увидеть кого-то необыкновенного, в ореоле мистики и чертовщины, какого-нибудь графа Сен-Жермена, Калиостро и Дракулу в одном лице – и… увидела всего-навсего обыкновенного мужика, точь-в-точь такого, какого нам описывала Варя: босого, черного, в белых портках и со всклокоченной бородой.
Из-под бахромы этих очень потрепанных кальсон выступали босые ноги с почерневшими, обломанными ногтями – Григорий Распутин, только для бедных. «Пробник»!» – подумала я не без разочарования.
Как видно, мужичка отнюдь не смутило внимание, с каким все его рассматривали, напротив,
– Начнем, пожалуй, – сказал он самым простым, не «густым» и не «громоподобным» голосом и, даже не поплевав на пальцы, спокойно загасил голой рукой пляшущий огонек свечи. Затем, как будто не заметив впечатления, которое произвело это действие на всех нас, мужичонок ткнул толстеньким перстом в Варвару и приказал ей тоном, не допускающим возражений:
– Ты, мать, первая пойдешь. Греха на тебе много, на свежую голову надо с тобой работать. Остальные, – он задумчиво повел взглядом поверх наших голов, – остальные тоже – как скажу.
И медиум скрылся в темноте смежной комнатенки.
Варвара заозиралась, медленно поднимаясь с места и дыша все тяжелее и чаще. Никто не сказал ей ни слова, и моя приятельница, скрипя половицами, скрылась в таинственной «приемной».
А через несколько минут дверь распахнулась с таким треском, что все мы вздрогнули. На пороге появилась Варвара – но какая! Вся ее полная фигура шла зыбью, а мощная грудь колыхалась, как гора лимонного желе во время землетрясения. Женщина дышала уже с каким-то всхрипом и лихорадочно обводила всех нас глазами, как будто выдавленными из лицевых складок.
– Тебя зовет, – задыхаясь, обратилась она к Ане. Девочка с минуту смотрела на Варю непонимающе, а затем робко, бочком, поднялась с места. – Иди-иди, – гулко хлопнула по хрупкой девичьей спине Варвара. Я поежилась: такой рукой, как у нее, жительницы африканских племен ломают хребет гепарду, невзначай забредшему в их одинокую пещеру.
Ни на кого не глядя, Анька скрылась на таинственной половине, а спустя минуту все мы как-то незаметно для самих себя сгрудились возле осевшей на диване Варвары.
– Ну?! – вырвалось изо всех ртов.
– Фр-ррр… – едва сев на диван, Варя принялась обмахиваться клочком газеты.
– Ну, Варя?! – почти крикнула женщина в халате.
– Ох-хх, бабоньки, – пропыхтела Варвара, вытаращив глазки. – Ну и напугал он меня, ерш моржовый! Вижу, говорит, за тобою смерть лютую, жуткую, задушит тебя слуга диаволов, кого попало в дом пускаешь… Я говорю – да разве ж я пускаю? И как это «кого попало», кого это он имел в виду, интересно, неужели Пусика, вот еще новости…
– Варя! Дальше!
– Ну-тк, он и говорит – смерть у тебя за спиной-то. Оглядываюсь я, значит, – ба-атюшки!!! Стоит, ну точно – смерть стоит! Змея подколодная!
– Змея? За спиной у тебя змея стоит?!
– Да не змея, а диаволов посланец этот чертов!
– Сам черт? – прошептала тетя Мила.
– Ох стоит, девочки! Головищей вертит, гляделками вращает, как заведенный, и дым из ушей!
– Как дым?
– Не дым – дымина! И искры, искры, как будто молния в меня ударила! Уж так я напугалась, так напугалась…