Дороже всех сокровищ
Шрифт:
— Жордан, я хотела было тебе Помочь, но ты так быстро управился.
Джордану было не до Жоли и ее извинений, он был всецело занят тем, что следил за вожаком мулов, который так и норовил цапнуть зубами его мустанга. Пробормотав нечто вроде «спасибо», он отвернулся. Путники направились вниз по улице, где находились загон для скота и конюшня. Там можно было напоить и накормить животных.
…Знали бы наши путешественники, что расслабиться им и на. этот раз не придется! И виной всему опять же станет Гриффин с его страстью к карточной
Гриффин сидел в салуне за кружкой пива, когда туда вдруг заявился Кук.
— А-а, старый приятель! — прогремел толстяк. — Как дела, молокосос?
— Нормально, — невозмутимо ответил Гриффин. — Твои-то как? Шулерство свое еще не бросил?
— Я тебе покажу шулерство! — вспыхнул Кук и встал в угрожающую позу, уперев руки в бока. — Тогда, во Франклине, мне не дали рассчитаться с тобой, но уж теперь-то тебе от меня не уйти!
— Что ж, — усмехнулся парень, — я к твоим услугам, приятель!
Гриффин вышел из-за стола. На боку пыльных брюк, обтягивающих худощавые мальчишеские бедра, опасно поблескивал вороненый ствол пистолета.
Атмосфера в салуне, носившем, кстати, «веселенькое» название «У висельника», накалялась с каждой минутой. Посетители поспешили укрыться за исцарапанными столами. К Гриффину подошел низкорослый лысоватый бармен — и с видом равнодушного человека, привыкшего ко всякого рода неприятностям, произнес:
— Эй, ребята, мне разбирательства с полицией не нужны! Решили подраться — займитесь этим где-нибудь в другом месте!
— Без проблем! — подмигнул ему Гриффин и из-под надвинутой на глаза шляпы кинул взгляд на толстяка. — Пошли на улицу, приятель!
Кук в глубине души уже готов был пожалеть, что связался с дерзким юнцом, — а вдруг этот парень и на самом деле такой лихой, каким хочет казаться? Сам же толстяк палил из пистолета нечасто, но пойти на попятную ему не позволяло уязвленное самолюбие. Тогда, во Франклине, этого желторотого юнца спас непонятно откуда явившийся дядюшка. Кстати, еще неизвестно, появился ли он случайно или все это было ловко подстроено?
Поколебавшись с минуту, толстяк согласно кивнул:
— Идем, приятель.
На улице уже было почти темно. Фактически Гриффин заглянул к «Висельнику» лишь потому, что не хотел находиться в обществе Джордана и Жоли. Драка же, надеялся он, поможет ему выплеснуть накопившуюся злость.
Гриффин окинул Кука презрительным взглядом. Заходящее солнце бросало на землю длинные, протянувшиеся через всю улицу тени. Гриффин нарочно встал так, чтобы солнце било в глаза противнику, а не ему. Он ухмыльнулся, заметив во взгляде толстяка испуг.
— Э, приятель, — процедил Кук, — так несправедливо: ты стоишь к солнцу
— Хорошо, — кивнул Гриффин и отошел на несколько шагов, нарочно поднимая сапогами пыль. Вокруг уже собралась толпа зевак, в основном мужчины; женщины с детьми предпочли держаться подальше от драчунов.
— Подождем, приятель, когда пыль уляжется, — процедил сквозь зубы Кук. Пот градом катился по его лицу, подмышки мешковатого сюртука тоже были мокры. Толстяк оттянул пальцем ворот рубашки, словно тот душил его. Заметив это, Гриффин снова улыбнулся. Эта насмешливая улыбка на юном лице белокурого ангелочка, которое женщины наверняка находили прехорошеньким, бесила Кука больше всего.
— Что, приятель, жарковато? — ехидно спросил Гриффин.
— Ничего, — презрительно пробубнил Кук, — скоро ты будешь в аду, молокосос, а там, поди, еще жарче!
Мускулы Гриффина напряглись, пальцы крепко стиснули рукоять пистолета.
— Я готов, Кук, — задиристо произнес он. — Начинай, коли еще не передумал.
Кашлянув; Кук сплюнул на землю и презрительно уставился на Гриффина. Взгляды зрителей словно прожигали его, и толстяку было не по себе. Гриффин же казался абсолютно спокойным.
«Одно из двух, — подумал Кук, — либо этот парень сумасшедший, либо действительно отличный стрелок, если так уверен в себе!» И то и другое было опасным. Погибать лишь ради того, чтобы честь не была опозорена каким-то сопляком, Куку совершенно не хотелось.
Но толпа зевак уже вошла в раж, подбадривая его криками, и Куку ничего не оставалось, как потянуться за пистолетом. Но Гриффин опередил его. Пройдя через правую руку толстяка навылет, пуля застряла в стене располагавшегося неподалеку здания.
Здание это, словно по иронии судьбы, оказалось конторой местного шерифа. Выстрел Гриффина заставил его оторвать свое тело от старого уютного кресла и приступить к непосредственным обязанностям. Не прошло и получаса, как Гриффин и Кук — последний с перевязанной рукой — уже сидели в соседних камерах, пиная со злости, землю ногами.
Никакие объяснения не действовали на офицера, который, как оказалось, лишь замещал шерифа, отлучившегося по делам из города. Ответ блюстителя закона был один — он не потерпит пальбы в своем городе.
— Вы оторвали меня от ужина, ребята, — заявил Уайт (так звали офицера), — и будете торчать в тюрьме, пока с вами не разберется шериф.
— Когда он вернется? — раздраженно спросил Гриффин.
— А бог его знает! — почти дружелюбно пожал плечами Уайт. — Может, завтра, может, через месяц — он непредсказуем. Не волнуйтесь, ребята, голодать вам не придется, об этом позаботится моя жена, а она лучший повар в округе!
— Отлично! — проворчал Гриффин.
— Что будет с моей рукой? — поморщился Кук. — Боюсь, этот парень оставил меня калекой на всю жизнь! Я требую компенсации! Я даже не уверен, смогу ли я теперь играть в карты…