Дороже жизни
Шрифт:
Теперь девушка смотрела вокруг себя, опасаясь любого, кто приближался к ней. Тут ее локтя коснулись, и она вздрогнула, ожидая нового нападения.
— Наталья Петровна…
Наташа обернулась в изумлении. Рядом стоял офицер… Офицер! Тот самый! Сердце ее радостно забилось.
— Простите мне мою вольность… — Он заколебался, сомневаясь в правильности своего поступка. — Вы, должно быть, позабыли меня, но в Москве… Мне казалось… — Он замялся.
— Ну конечно, я помню вас! — на душе ее стало тепло.
— Да?
— Но
— Я видел, как вы говорили с Нарышкиным и на вас не было маски.
— Неприятный человек…
— Он… он оскорбил вас? — Офицер насторожился.
— Нет-нет… Пустяки… Но… Я не знаю до сих пор, как вас зовут…
— Простите. Плещеев Александр Матвеевич. А о вас я знаю все…
Голос его сладко замер у нее в ушах. Плещеев протянул ей руку:
— Вы позволите?
Она робко улыбнулась и подала ему руку вместо ответа.
— Отчего вы не танцуете?
— Я плохо умею танцевать, меня почти не учили. Но… — Она помедлила. — Как вы узнали мое имя?
Плещеев усмехнулся, и это отчего-то сделалось Наташе неприятно, но она отогнала от себя это впечатление.
— Это довольно просто: я выследил вас. Раз пошел следом, довел вас до дому, потом узнал чей это дом и кто в нем живет. Все просто. Вы разочарованы?
— Нет…
— Вы впервые при дворе, я угадал?
— Да. Отец приказал приехать нам в Петербург. Мы прибыли два дня назад, и тут же этот маскарад. Признаться… уезжая из Москвы, я сожалела о том, — она посмотрела на него, — что не увижу больше вас.
— Я польщен. Но, Наталья Петровна, прошу вас… Это слишком смело… Я ведь тоже сожалел о нашей разлуке! К счастью, я по службе переведен в столицу и теперь… Могу ли я бывать у вас?
— Да, конечно! Но… Как? Что я скажу?
— О, я все устрою! Не бойтесь, на вас не падет и тени подозрение.
— Но моя матушка видела вас и знает о вас.
— Не страшно… Она женщина добрая, это видно по ее лицу, — Плещеев отстранился. — Простите, я должен идти. Здесь я не на празднике, а на службе.
— Да? — Наташа была разочарована.
— Увы! Долг мне приказывает оставить вас. Будьте осторожны, не отходите далеко от центральной залы, не гуляйте в отдаленных комнатах. Здесь может быть опасно. Многие мужчины пьяны и могут причинить вам неприятности.
— Благодарю за предупреждение.
Офицер поклонился и исчез в одной из дверей. Танцевальная зала была совсем рядом, но, даже несмотря на предостережение, ей хотелось побродить вдали от шума и музыки. К тому же теперь вокруг было полно народу, и она замечала на себе мужские взгляды, пугавшие ее своей пристальностью. Наташа поторопилась отвернуться от смущавших ее людей и отойти в сторону. Она подумала, что две двери не сильно отделят ее от танцующих, но, пройдя их, поразилась тишине, окружившей ее. Рядом никого не было. Девушка, вздохнув, села в кресло и задумалась.
Ей вспомнился Нарышкин (при этом воспоминании она
Ее мысли грубо прервались: ее схватили за руку.
— Грусть на празднике?
Рядом с ней уселся мужчина в домино, а второй, в костюме рыцаря, стоял рядом.
— Мы развеселим вас!
От обоих несло вином. Наташа поняла, что оба пьяны, да так сильно, что, пожалуй, их не остановишь. Она испугалась:
— Пустите меня!
— Птичка так просто хочет упорхнуть, — пьяно забормотал тот, что сидел рядом с ней. — Этого никак нельзя позволить…
Он обнял ее за талию, привлек к себе и стал целовать ее шею и грудь. Наташа закричала, но рыцарь попытался закрыть ей рот рукой. Извернувшись с силой, которую предал ей страх, — да что там страх! — просто ужас, она укусила его за руку. Тот чертыхнулся и наотмашь ударил ее по лицу. Но судьба была неблагосклонна к двум подвыпившим искателям амурных приключений. Не прошло и минуты, как рыцарь, постанывая, валялся на полу, а домино, приподнятый в воздух, брыкал ногами, пытаясь уязвить противника.
— О Боже, вы… — Наташа плакала, утирая слезы руками.
Мушкетер отшвырнул Домино.
— Ну как же так, — сказал он, — ведь ваш офицер предупредил вас, что здесь надо быть осторожной. Мало ли что кому в голову вступит. Меня вам разве мало было? — произнеся эту тираду, он протянул ей руку и, как только она ухватилась за нее, рывком поднял на ноги и повлек прочь.
— Как вы вовремя… — бормотала испуганная девушка.
— Еще бы. — Нарышкин был доволен. — Я вас спас. Теперь вы моя должница…
— Что? — Пораженная, она остановилась. — Это вы о чем?
Он глянул на нее и расхохотался.
— Да не бойтесь вы, я не имел в виду ничего предосудительного. Пойдемте, — уже мягче сказал он, — дайте вашу руку.
— Чего же вы хотите? — Она робко взялась за него снова.
— Вашего расположения. Дружеского, разумеется. И позабудьте все, что я говорил вам, и то, как себя вел. Это, пожалуй, было недостойно.
— Хорошо. А куда мы идем?
— В главную залу. За всеми приключениями вы не заметили, как приближается второй час ночи. Я, моя красавица, приглашен на ужин самой императрицей, а таким приглашением не пренебрегают, как вы понимаете. Вы же встретите ваших родных и поедете домой.
— О-о!
— Что значит это «о»?
— Мы же тоже…
— Что тоже?
— Приглашены на ужин. Батюшка велел мне непременно быть к двум часам.
— Да-а? — удивленно протянул Нарышкин. — Но, впрочем, вы же мне не представились. Как ваше имя, красавица?