Дороже жизни
Шрифт:
— И что все это значит, а? Как я здесь оказалась на этот раз? И по какому праву, вы за мной установили слежку? Люм — твоя работа? Ты установил на мне чипы? — затем она развернулась к великану, — Или это твоих рук дело?
Незнакомцы переглянулись и малыш предложил:
— Давайте пройдем в гостиную и там спокойно поговорим. Ну не здесь же все решать?! — развел он руками в сторону, показывая, что прихожая, пусть и такая идеально чистая (что с удовольствием отметил про себя Александр, провел пальцем по полочке перед зеркалом, не обнаружил
Анжелика дернула плечами, но последовала за медвежонком. Александр прошел следом за подругой, а за ним двинулся и тот, имя которому Шелест.
— Вы друг Лики? — спросил медвежонок, приглашая Сидорова жестом сесть на диван.
— Да. Александр.
— Меня зовут Люм, а это Шелест, — представился малыш и продолжил, уже обращаясь к Лике, — Присядешь?
— Нет, спасибо! — резко ответила женщина и, грозно нахмурившись, обернулась к Шелесту, — Я жду объяснений.
— И я тоже хотел бы прояснить некоторые моменты нашей сегодняшней встречи, — ответил Шелест. — Начну, пожалуй, с себя. Да. Это я зафиксировал на тебе устройства слежения. Но…
— И ты так спокойно об этом мне сейчас говоришь? Я верила вам, а вы!! — выкрикнула Лика и забегала по комнате. — Нет, не могу поверить! Не могу! Снова здесь. А может быть, вас не существует и это бред моего больного воображения? Да, верно! Верно… я сплю и Лешка, вот он сейчас вернется, разбудит меня и все будет хорошо…
— Что с ней? — поинтересовались иноземцы, не понимая метаний Лики. Александр же, напротив, слишком хорошо понимал чувства своей подруги.
— Небольшая истерика, только и всего. Будьте добры, принесите воды, а я попробую её успокоить, — он встал, подошел к подруге, — Лик, Лика…
— Уходи! Тебя нет! Ты мое воображение. Нет, я мертва. Точно. Я умерла, я хотела уйти к Лешке и ушла. Ушла… только сама не поняла этого. Пусти же меня! — отступила она, отмахиваясь от Александра, безумно оглядывая комнату.
Люм протянул Шуту стакан с водой.
— Благодарю, — кивнул он медвежонку, затем попросил. — Вы не могли бы оставить нас с Ликой… на несколько минут?
Друзей дважды просить не потребовалось, они бесшумно покинули гостиную, и тогда Александр набрал в рот воды и выдул её на подругу. Лика от неожиданности вскрикнула:
— Дурак! Она же мокрая!
— Так ты говоришь, что это сон? Тогда вот еще тебе доказательства, что это реальность, — он взял Ликину руку в свою и легонечко куснул за мизинец.
— Ай! Больно! — округлила она глаза.
— Больно? Вот и отлично! — Александр поставил стакан на журнальный столик. — Теперь ты видишь, что это не сон и я реален и боль — реальна. Во сне от такого просыпаются. Проснулась? Ты думаешь мне вот так — легко, не свихнувшись, поверить в происходящее? Утешает одно, что вдвоем с ума сойти — невозможно!
— Почему ты кричишь на меня?
— Почему? — он хлопнул в сердцах себя руками по коленям и, наклонившись, встряхнул
— Знаешь, я столько видел всего за эти годы, столько боли, надежды и столько разочарований. Не каждая операция бывает успешной. И когда видишь первую смерть — это страшно, это не передать словами, как страшно смотреть в глаза тем, кто ждет от тебя ответ: почему, почему вы не спасли его? Страшно. Просыпаешься потом, невозможно уснуть от вины, хотя и понимаешь, что это не в твоей воле и власти, вернее, не всегда что-то можно сделать механически… Потом, потом где-то привыкаешь к мысли, что ты не Бог, не Всемогущий, а только инструмент в Его руках, вернее даже не так. Тоненькая нить, что может связать уходящую жизнь с человеческим телом, но не всегда и не по своей воле… Запутано, да? Так вот я тоже почти умер, почти перестал чувствовать боль. А пришла ты и вот, я здесь, с тобой, почему? Зачем?
Тебе больно? И я, оказывается, все еще могу чувствовать боль!
За тебя, за Люка, за родителей — понимаешь? И мы живы! Пока еще живы. Уйти легко, а вот вернуться — невозможно, почти невозможно. Ты хотела уйти, и я понимаю твое желание. Но НАДО жить, не смотря ни на что, вопреки всему, понимаешь?!
— Прости, — Анжелика подошла, прижалась к Александру, он почувствовал её дыхание, её стук сердца. — Прости меня, Сашка! Я такая дура! Только не оставляй меня, я одна не справлюсь.
— Ладно, — Сидоров поднял руками её лицо, заглянул в глаза, — Только больше никаких истерик. Мы живы, а стало быть, существуем. Все будет хорошо, обещаю тебе. Веришь?
— Ага, — увидела она перед собой искрящиеся глаза своего верного Шута и почувствовала себя защищенной.
— Выше нос подруга, — подмигнул он, — Как думаешь, пора позвать твоих друзей?
— Зови. И попроси у них полотенце, — ответила она поежившись.
Через некоторое время, успокоившись и замотавшись в полотенце, Лика присела рядом с Шутом на диван, давая возможность иноземцам продолжить рассказ.
— Лика, мы, конечно, должны были предупредить тебя, но на такие меры имелись причины и немаловажные. Мы же не думали, что ты тоже окажешься не достаточно честной с нами, — начал на это раз Люм.
— О чем ты?
— Ты ведь хотела вернуться домой, а сама отправилась в гости к другу, не предупреждая о своем поступке. Поэтому, мне думается, что тут каждый оказался по-своему прав.
— Нет, ты слышишь? — обернулась Лика за поддержкой к Шуту и, подскочив с места, снова замелькала перед глазами, — Они еще и правыми себя считают!