Дорожные работы
Шрифт:
Больше ничего не рассказывайте, подумал он. Сейчас я блевану. Как будто желудок его был набит перьями, каждое из которых отчаянно щекотало изнутри.
— Одним словом, я продал ему то, что он просил, — продолжал Мальоре. — Всего понемногу. Уйму времени на переговоры потратили. И этот малый выложил круглую сумму. Потом, слава Богу, его схватили с двумя подручными, прежде чем они успели хоть что-то натворить. Ну так вот — я ни минуты не беспокоился, выдаст ли он меня легавым или федам. А знаете почему? Да потому, что у них была целая шайка чокнутых;
— Ну ладно, — повторил он. Глаза его предательски увлажнились.
— Послушайте, — увещевающе произнес Мальоре. — Трех тысяч на то, чтобы осуществить задуманное, вам все равно не хватит. Вы не обижайтесь, но мы ведь с «черным рынком» связываемся, а там расценки совсем другие. На такое количество взрывчатки потребуется раза в три больше. А то и в четыре.
Он промолчал. Повернуться и уйти без разрешения Мальоре он не мог. Как будто видел наяву кошмарный сон. Он только снова и снова повторял себе, что в присутствии Мальоре никакую глупость не выкинет; скажем, не станет щипать себя за руку, отгоняя сон.
— Доус?
— Что?
— Все равно у вас ничего не выгорит. Разве сами не понимаете? Вы можете устранить неугодную личность, подорвать часовню или уничтожить произведение искусства, как этот вонючий урод, который пытался осквернить Сикстинскую капеллу, — чтоб у него детородный орган иссох и отвалился! Но вот здания и дороги взрывать нельзя. Вот чего не понимают эти паршивые негры. Если сровнять с землей здание федерального суда, вместо него возведут два таких же: одно взамен уничтоженного, а второе — для расправы над всеми черномазыми, которые переступят через его порог. Если убить легавого, то на его место примут сразу шестерых копов, которые будут охотиться за вами до конца жизни. Победить в этой войне невозможно, Доус. Ни черным, ни белым. Если вы встанете у них поперек пути, вас просто утрамбуют в землю вместе с вашим домом.
— Мне нужно идти, — пробасил он внезапно севшим голосом.
— Да, видок у вас неважнецкий. Мой совет, старина, — выбросьте эту затею из головы. Могу подкинуть вам бабенку, если хотите. Она старая и тупая как пробка. Если хотите, можете ее отколошматить всласть. Вам нужна разрядка. Просто вы мне нравитесь…
Он не выдержал и кинулся наутек. Слепо промчался через приемную и вылетел на свежий воздух. Немного подморозило, падал снег. Ловя ртом студеный воздух, он стоял и дрожал как осиновый лист, уверенный, что Мальоре вот-вот выскочит следом, затащит его за шиворот в кабинет и снова начнет говорить не переставая. Даже когда вострубит апокалиптический седьмой Ангел, Циклоп Сэлли будет терпеливо доказывать неуязвимость власти и навязывать ему старых проституток.
Когда он добрался домой, снегу намело уже на шесть дюймов. По дороге прошлись снегоуборочные машины, поэтому поворот к подъездной аллее преграждала невысокая насыпь заиндевевшего снега. Однако его «ЛТД» преодолел это препятствие без особого труда. Хорошая машина, тяжелая.
В доме было темно. Отомкнув дверь, он вошел, стряхнул с ног снег и прислушался. Ни звука. Даже Мерв Гриффин не трепался с приглашенными знаменитостями.
— Мэри? — позвал он. Никакого ответа. — Мэри!
Он уже начал было тешиться иллюзией, что ее нет, когда услышал
Он прошел в гостиную. Мэри сидела на диване напротив огромного телевизора «Зенит» и плакала. Даже не утираясь платочком. Руки ее безвольно висели, плечи поникли. Мэри всегда стеснялась проявлять свое горе на людях, поэтому обычно уходила плакать в спальню или, если несчастье настигало внезапно, прикрывала лицо руками. Сейчас же ее беззащитное лицо было искажено почти до неузнаваемости, словно лицо жертвы авиакатастрофы. Его сердце мучительно сжалось.
— Мэри, — тихонько окликнул он.
Но она продолжала плакать и даже не повернула головы в его сторону. Он присел рядом.
— Мэри, — промолвил он. — Все ведь не так уж плохо. Ничего страшного не произошло. — И тут же сам усомнился в искренности своих слов.
— Всему теперь конец, — пробормотала она, всхлипывая. — Все пропало. — И подняла голову. Поразительно, но именно в это безрадостное мгновение лицо ее, никогда не отличавшееся красотой, вдруг как-то особенно осветилось и сделалось почти прелестным. Он едва ли не впервые разглядел в своей жене прекрасную женщину.
— Кто тебе рассказал?
— Все! — выкрикнула она, по-прежнему не глядя на него, а рука ее, взлетев в воздух, тут же беспомощно упала на колено. — Сначала позвонил Том Грейнджер. Потом жена Рона Стоуна. Затем Винсент Мейсон. Все они спрашивали, что с тобой случилось. А ведь я ничего не знала. Я даже не подозревала, что с тобой что-то не так!
— Мэри, — промолвил он и попытался взять ее за руку. Она отдернула руку прочь, словно от прокаженного.
— Может быть, ты меня так наказываешь? — спросила она и наконец посмотрела на него. — Да, дело в этом? Ты меня наказываешь?
— Нет, — быстро ответил он. — Нет, Мэри, что ты! — Ему тоже хотелось плакать, но он понимал, что этого делать нельзя. Это было бы совсем неправильно.
— Потому что я родила тебе мертвого ребенка, а потом ребенка, который умер? Или ты думаешь, что я убила твоего сына? Да, это так?
— Мэри, но ведь он был нашим сыном…
— Твоим! — завизжала она. — Он был твоим сыном!
— Не надо, Мэри. Не надо, прошу тебя. — Он снова попытался взять ее за руку, но она отшатнулась.
— Не смей ко мне прикасаться!
Они смотрели друг на друга ошеломленно, словно впервые обнаружили огромные разделяющие их пространства — белые пятна на внутренней карте.
— Мэри, я никак не мог поступить иначе. Прошу тебя, поверь мне. — А ведь тут он, похоже, покривил душой. И тем не менее продолжил: — Без Чарли, конечно, тоже не обошлось. Это еще в октябре случилось, когда я обратил в деньги свою личную страховку. Это был первый серьезный случай, однако в моей голове давно уже творится что-то неладное. Просто мне легче совершить поступок, нежели что-то обсуждать. Понимаешь? Ты ведь можешь меня понять?