Дорожные работы
Шрифт:
Но сейчас, бешено мчась по автостраде, еще в сорока милях от трибун Уэстгейта, он вдруг заметил на обочине одинокую фигурку в куртке и черной вязаной кепочке. В руках у фигурки он разглядел (даже удивительно — при таком-то снегопаде!) плакат, на котором крупными буквами было выведено: ЛАС-ВЕГАС, а внизу четко и лаконично: ИНАЧЕ — КРЫШКА!
Он резко затормозил, чувствуя, как врезается в живот и грудь ремень безопасности, и поневоле возбуждаясь от резкого визга тормозов. Он остановился ярдах в двадцати от фигурки, которая, заткнув плакатик под мышку, бегом кинулась
Открыв дверцу, она впорхнула в машину.
— Уф, спасибочки!
— Не за что. — Кинув взгляд в зеркальце заднего вида, он тронулся с места, быстро набрав прежнюю скорость. Впереди вновь расстилалось бескрайнее асфальтовое полотно. — Далековато до Вегаса.
— Это точно. — Она улыбнулась дежурной улыбкой, предназначавшейся любому, кто бы сказал, что до Вегаса далековато, и стащила перчатки. — Не возражаете, если я закурю?
— Нет, пожалуйста.
Девушка достала пачку «Мальборо».
— Хотите?
— Нет, спасибо.
Она вставила в рот сигарету, вынула из кармана куртки коробок спичек, зажгла сигарету, глубоко затянулась, выдохнула облачко дыма, от которого ветровое стекло на мгновение затуманилось, спрятала «Мальборо» со спичками в карман, развязала синий шарфик и сказала:
— Даже не представляете, как я вам благодарна. Почти в ледышку уже превратилась.
— Долго ждали?
— Почти час. Последний водитель оказался пьян в стельку. Мне чудом сбежать удалось.
Он кивнул.
— Я подброшу вас до конца автострады.
— До конца? — Она посмотрела на него. — Вы что, в Чикаго едете?
— Что? О нет. — Он назвал ей свой город.
— Но ведь автострада и дальше продолжается. — Она вытащила из другого кармана дорожную карту, затрепанную по углам от частого использования. — Во всяком случае, если верить этой карте.
— Разверните ее и посмотрите внимательнее.
Девушка послушалась.
— Какого цвета наша автострада?
— Зеленого.
— А какого цвета та ее часть, что идет через город?
— Тоже зеленого, но обозначена пунктиром. А, так она… Черт побери, так она еще не достроена?
— Вот именно. Знаменитое на весь мир продолжение автострады номер семьсот восемьдесят четыре. Так что, девушка, вам никогда не добраться до Вегаса, если не будете читать карту повнимательнее.
Она уткнулась в карту, едва не касаясь ее носом. Кожа у нее была гладкая и нежная, но сейчас, должно быть, от морозца, щеки и лоб разрумянились. Покраснел и кончик носа, с которого свешивалась капелька влаги. Коротко — и не слишком аккуратно — подстриженные волосы. Сама, наверное, стриглась. Цвет красивый — каштановый. Жалко такие стричь, а уж тем более — плохо. Как назывался этот чудный рождественский рассказик О’Генри? «Дары волхвов». Кому ты купила эти замечательные часы на цепочке, маленькая бродяжка?
— Зеленая дорога снова начинается в Лэнди, — сказала она. — Это очень далеко от окончания автострады?
— Миль тридцать.
— Черт!
Она снова углубилась в изучение карты. Мимо
— А что тут за объездные дороги? — спросила она наконец. — Для меня это все как лабиринт.
— Вам лучше всего воспользоваться шоссе номер семь, — сказал он. — Это самое последнее ответвление от магистрали. В Уэстгейте. — Чуть поколебавшись, он добавил: — Только лучше бы вам переночевать где-нибудь. В «Холидей инн» хотя бы. Когда мы доедем, будет уже за полночь, а в такое время лучше там машины не ловить.
— Почему? — спросила она, глядя на него. Глаза у нее были зеленые и волнующие; о таких глазах иногда читаешь, но почти никогда не встречаешь сам.
— Это городское шоссе, — пояснил он, смещаясь в крайний ряд и обгоняя вереницу автомобилей, идущих со скоростью пятьдесят миль в час. Некоторые гневно сигналили ему вслед. — Четырехрядка с бетонным разделительным ограждением посередине. Две полосы ведут на запад, к Лэнди, а другие две — на восток, в город. По обеим сторонам тянутся бесконечные цепочки магазинов, закусочных, кегельбанов и прочих заведений. Дальнобойщиков вы там не встретите. Никто даже не притормозит.
— Понятно, — вздохнула она. — А автобус-то хоть до Лэнди ходит?
— Был там раньше один городской маршрут, но вот только компания обанкротилась. Может быть, только «грейхаунд» [6] какой-нибудь проезжает…
— Тьфу! — Она сложила карту и запихнула в карман. Затем мрачно уставилась перед собой на дорогу.
— А что, на мотель не хватит? — осведомился он.
— Мистер, да у меня всего тринадцать баксов в кармане. На такие деньги мне и собачью конуру не сдадут.
6
Название современной, крупнейшей в США, компании и, соответственно, принадлежащих ей автобусов, обслуживающих междугородные маршруты.
— Можете остановиться у меня, если хотите, — несмело предложил он.
— Угу, но только я лучше выйду прямо здесь.
— Ладно, не обижайтесь. Предложение снимается.
— Не говоря уж о том, как отнеслась бы к этому ваша жена, — проворчала девушка, устремив взгляд на его обручальное кольцо. В голосе прозвучала такая укоризна, как будто незнакомка подозревала его по меньшей мере в совращении малолетних.
— Мы с женой разъехались.
— Давно?
— Нет. Первого декабря.
— Понятно. Теперь, значит, на стороне утешения ищете, — промолвила она. Он уловил в ее голосе презрение, но скорее это было презрение ко всему мужскому полу, а не к нему лично. — На молоденьких бросаетесь.
— Лично я никого трахать не собираюсь, — чистосердечно ответил он. — Думаю, у меня даже не встанет.
Он вдруг осознал, что только что употребил два слова, которые никогда прежде в присутствии женщины не произносил, однако почему-то в ее обществе они показались вполне приемлемыми. Не хорошими и не плохими, а самыми обычными, словно речь шла о погоде.