Дорожные работы
Шрифт:
Зазвонил телефон, и он поднял трубку, думая, что это Орднер. Однако звонил Рон Стоун, снизу.
— Барт?
— Да.
— Джонни скончался полчаса назад. Похоже, он так и не пришел в сознание.
— Жаль парня. Извини, Рон, но я уже ухожу.
— Возможно, это и к лучшему, — вздохнул Рон. — Но только не достанется ли вам за это от наших боссов?
— Я больше не служу у наших боссов, Рон. Я только что написал прошение об отставке. — Вот. Проговорился. Значит, все — обратного пути нет.
На другом конце линии воцарилось
— Должно быть, я ослышался, — произнес наконец Рон. — Мне показалось, что вы сказали…
— Нет, Рон, вы не ослышались. Все кончено. Я был счастлив работать бок о бок с вами, Томом и даже Винни, когда он еще умел держать язык на привязи. Но теперь все.
— Но послушайте, Барт. Успокойтесь. Я понимаю, что вы потрясены…
— Это вовсе не из-за Джонни, — перебил он, сам не зная, правда это или нет. Может быть, он еще попытался бы схватиться за спасительную соломинку, чтобы сохранить то тягучее и бесцветное существование, под защитной завесой которого они с Мэри прожили последние двадцать лет. Но, увидев священника, который почти бегом кинулся по коридору в операционную, где умирал (или уже умер) Джонни, и услышав затем нечеловеческий вопль Эрни Уокера, он сдался. Наверное, подобное происходит, когда ведешь автомобиль по виражу, а в последнюю секунду выпускаешь из рук руль и закрываешь ладонями глаза.
— Да, это вовсе не из-за Джонни, — повторил он.
— Но послушайте, Барт… послушайте… — Рон казался совершенно удрученным.
— Рон, давайте поговорим позже, — предложил он, сам даже не зная, хочет того или нет.
— Хорошо. Но только…
Он тихонько положил трубку.
Затем выдвинул ящик стола, достал телефонный справочник и отыскал раздел «Оружие». Набрал номер оружейной лавки Гарви.
— Алло, лавка Гарви.
— Это Бартон Доус, — представился он.
— А, хорошо, что вы позвонили. Патроны вчера вечером доставили. Я же пообещал вам, что до Рождества успеем. Двести штук.
— Отлично. Вы знаете, сегодня днем я страшно занят. Вы вечером работаете?
— Да, вплоть до самого Рождества я закрываюсь в девять.
— Тогда постараюсь к восьми подскочить. В крайнем случае — завтра днем.
— Хорошо. Послушайте, вам не удалось выяснить у своего кузена — речь и в самом деле идет о Бока-Рио?
— Бока… — Ах да, Бока-Рио, куда собрался на охоту его кузен Ник Адамс. — Да, похоже, что он едет именно в Бока-Рио.
— Господи, до чего же я ему завидую. В жизни больше ничего подобного не испытывал.
— Зыбкое прекращение огня, — промолвил вдруг он. И внезапно представил голову Джонни Уокера, приколоченную в виде охотничьего трофея над камином Стивена Орднера с маленькой бронзовой табличкой внизу:
ХОМО
Добыт на перекрестке возле «Дикмена»
28 ноября 1973
— Что-что? — озадаченно переспросил Гарри Суиннертон.
— Я сказал, что тоже ему завидую, — поспешно ответил он и зажмурился. К горлу вдруг подступила тошнота. Я разваливаюсь, подумал он. Это именно так и называется — разваливаться.
— Что ж, тогда до встречи.
— Да. Спасибо большое, мистер Суиннертон.
Он положил трубку, открыл глаза и снова обвел взглядом стены своего кабинета. Нажал кнопку внутренней связи.
— Филлис?
— Да, мистер Доус?
— Джонни умер. Мы закрываемся.
— Да, я так и поняла, когда увидела, что наши люди уже расходятся.
По тону Филлис он догадался, что она только что плакала.
— Филлис, вы сможете перед уходом связать меня с мистером Орднером?
— Да, конечно.
Он развернулся в кресле и выглянул в окно. Ярко-оранжевый грейдер с огромными, опутанными цепями колесами, медленно полз по дороге. Это все их вина, Фредди. Пока эти сволочи из муниципалитета не приняли решение, которое искалечило мою жизнь, я был в полном порядке и не рыпался. Я ведь был в порядке, да, Фредди?
Фредди?
Фред?
Зазвонил телефон, и он снял трубку.
— Доус слушает.
— Вы, наверное, рехнулись, — с места в карьер заявил Стив Орднер. — Совсем умом тронулись.
— Что вы имеете в виду?
— Сегодня утром в половине десятого я сам позвонил мистеру Монахану. Представитель Макана подписал контракт на уотерфордскую фабрику в девять утра. Что, черт побери, случилось, Бартон?
— Мне кажется, нам лучше переговорить об этом с глазу на глаз.
— Это точно. И зарубите себе на носу: вы должны предъявить мне более чем веские причины, если хотите удержаться на работе.
— Да бросьте трепаться, Стив.
— Что?!
— Вы и в мыслях не держите оставить меня на работе, пусть даже уборщиком. Я уже написал прошение об увольнении. Оно запечатано в конверте, но я его наизусть помню. «Я увольняюсь». И подпись: «Бартон Джордж Доус».
— Но почему? — Орднер казался потрясенным. Однако он не скулил, как Эрни Уокер. Он сомневался, чтобы Стив Орднер вообще хоть раз скулил или хныкал после того, как ему исполнилось одиннадцать лет. Хныканье и нытье — удел слабых.
— В два часа вас устроит? — спросил он.
— Вполне.
— До свидания, Стив.
— Барт…
Он положил трубку и уставился на стену. Вскоре Филлис всунула голову в кабинет; выглядела она совсем измученной, несмотря даже на свою развеселую прическу. Вид босса, сидящего с мрачным видом в оголившемся кабинете, тоже не прибавил ей настроения.