Досье Сарагоса

де Вильмаре Пьер

Операции, проведенные в 1948 и 1949 годах, большей частью нейтрализовали систему связи сети Бормана, и встревожили Гестапо-Мюллера, ввиду его соб-ственных сетей в Западной Германии. Облава 1953 года могла бы прекратить махинации организации, явно не особо расположенной к правительству, и от-мыть Бонн от подозрений, которые распространяла против Аденауэра советская пропаганда, обвиняя его в способствовании возрождению нацизма в ФРГ. Этого не случилось. Внезапно все остановилось.

20.6. Эрнст Ахенбах, адвокат и посредник

А остановилось все просто потому, что через два дня после этих арестов адво-кат по имени Эрнст Ахенбах позвонил в ворота тюрьмы в Верле.

Несколько

слов об Ахенбахе. Во время оккупации Франции он был советником Отто Абеца, посла Берлина в Виши и в Париже. Он вышел из тени в 1947 году в качестве главного адвоката обвиняемых на процессе «И.Г. Фарбен». Он защи-щал в Нюрнберге также бывших чиновников министерства Риббентропа. В 1953 году он подключился к усилиям Шахта под явно благосклонными взглядами все-го мира, чтобы Германия в ходе восстановления своей экономики поддержала бы западные страны, оказывая щедрую помощь Третьему миру; и, что касается Европы, безоговорочно поддержала бы проекты графа Рихарда Куденхове-Калерги о Единой Европе, за которую так рьяно выступают Жан Монне и его друзья и соратники по Общему рынку.

Забыт был тот факт, что Ахенбах в феврале 1943 года после убийства во Фран-ции двух немецких офицеров подписал приказ о депортации 2000 евреев. Но в 1953 году еврейские объединения Франции молчат, даже если сам Ахенбах и сильно из-за этого беспокоится. Надо прочесть газету «La Gazette de Lausanne» от 27 февраля 1953 года, чтобы понять, что происходит. Дело Наумана, как написано в ней, «скрывает экономический механизм с экономическими ответв-лениями в Южной Америке, на Ближнем Востоке, в Италии, в Испании и вплоть до Японии…» Иначе говоря, там, где Борман и его план из отеля «Мезон-Руж» тайно распределили три четверти состояния Рейха. Очевидно, что уже ощути-мое присутствие немецких фирм под южноамериканским прикрытием в Каире, в Дамаске, в Саудовской Аравии, в Ираке, и т. д., помимо собственно западногер-манских фирм, не должно было помешать интересам многочисленных американ-ских и английских фирм, которые очень активно действуют в тех же регионах. Это все требовалось срочно урегулировать.

Итак, адвокат Ахенбах, прикрытый в Бонне своими друзьями Пфердменгесом и Абсом, вытаскивает заговорщиков из тюрьмы. В обмен на это те обязуются от-ныне согласовывать свои действия с боннской дипломатией, и, с другой сторо-ны, убедить некоторых скрывшихся нацистов возвратить максимум немецких авуаров в западногерманские денежные фонды. Этот рынок касается множества коммерческих, морских, авиационных и других фирм, весьма процветающих в Латинской Америке.

С 1953 по 1957 год «респектабельными» людьми с положением и связями пред-принимаются все действия, чтобы банковские репатриации и переговоры между фирмами проходили в скрытности. Несколько банков Южной Америки включа-ются в эту игру. В «Deutsche Südamerikanische Bank» («Немецкий южноамери-канский банк») Буэнос-Айреса треть персонала составляют немцы; что касается его соседа, «Deutsche Überseeische Bank» («Немецкий заморский банк»), то он — филиал «Дойче Банка» Германа Йозефа Абса, восстановленный во всех правах в 1950 году.

Речь идет об очень известных фирмах, таких как «Сименс», которую бывшие асы Люфтваффе Галланд и Рудель представляли в Аргентине и в Бразилии, прежде чем возвратиться в Германию. Они участвовали в трансфертах периода 1943–1945 годов, и теперь принимают участие в аналогичных действиях уже в обратном направлении. Они оба вхожи и в авиаконцерн «Мессершмитт», у ко-торого есть заводы и мастерские в Испании, в Хетафе, Кадиксе, Барселоне, со связями с Южной Америкой. И там есть не только «Мессершмитт». Там оказы-ваются также «Фокке-Вульф», «Дорнье», «Хейнкель» и «Юнкерс», которые предоставили американцам в США несколько десятков экспертов, макетчиков и инженеров, но в настоящее время им пришла пора возвращаться в Бонн.

Через шесть лет после поражения промышленник Фридрих Флик, другой посвя-щенный в тайные переводы и перемещения, со своими

сталелитейными завода-ми принимает участие в этих новых операциях. Он к тому времени настолько восстанавливает свое состояние, что в 1955 году получает от французов право на покупку 25 % акций французских сталелитейных заводов в Шатийон-де-Нёв-Мезон.

В этом кругу появляется и Бертольд Байц, ставший генеральным директором заводов Круппа, с согласования и по советам доктора Шахта, человек, который придумал то, что он называет «пункт четыре с половиной», открытие в немец-ких банковских сетях сектора помощи третьему миру. Еще один великолепный бесконтрольный канал, по которому циркулируют фонды и товары, чтобы с прибылями и депозитами возвращаться в ФРГ.

Байц достигает того, что на одной из первых универсалистских конференций в 1957 году он стоит рядом с нидерландским принцем Бернардом. Он с 1954 года был в числе 120 посвященных Евроамериканской конференции, известной так-же как «Бильдербергский клуб».

20.7. Дело Тиссена

Между тем, одна из наиболее значительных операций в возвращении южноаме-риканских вкладов — дело рук бывшего промышленника Фрица Тиссена.

Товарищ Бормана с 1923 года, записавшийся в партию в 1931 году, Тиссен не прекращал ей платить до объявления войны, так же как две дюжины его дру-зей, как и он, членов Кружка Кепплера, некоторые среди которых, как и он, принадлежали к высоким степеням международного франкмасонства. Сторон-ник Великой Германии, он в 1941 году возражал против войны на двух фронтах, которую начал Гитлер. Он говорил это открыто, но принял свои меры предосто-рожности. Он открыл тайный счет в Лихтенштейне в банке, который контроли-ровал только он один, а в Швейцарии счет фонда «Pelzer Endowment Fund» (Пельцер была девичья фамилия его матери). Счета были секретными, однако, Борман их обнаружил…

Когда Гитлер, сильно раздраженный своими критиками, приказывает арестовать Тиссена, Борман избавляет его от жестокого обращения. Он говорит ему об его нелегальных финансовых операциях, за которые в Германии наказывают смертной казнью, но Тиссен может сохранить свою жизнь, если подпишет обя-зательство заплатить (как только его об этом попросят) миллион долларов в черную кассу рейхсляйтера.

Освобожденный в 1945 году из лагеря в Тироле, Тиссен отказывается рассказы-вать о своих вкладах допрашивающим его следователям, которые знают лишь то, что он владелец загадочной фирмы «Overseas Trust Company», основанной до 1940 года в Нидерландах, которая создала свои филиалы в Южной Америке.

После этого Тиссен прозябал на одном из своих бывших заводов, который еще мог функционировать (только 20 % его заводов пережили бомбардировки). За-тем в 1950 году он вдруг передает все свои полномочия одному из своих заме-стителей Гансу-Гюнтеру Золю, и уезжает в Буэнос-Айрес, где живут два его за-конных наследника, внуки Клаудио и Федерико, от его дочери Аниты и богатого венгерского графа Габора Зичи. Помимо крупных животноводческих предприя-тий, их владения включают шесть промышленных фирм, одна из которых, «Carbonera Buenos-Aires», в действительности через подставных лиц управляет-ся «Stahl Union» из Дюссельдорфа и одной холдинговой компанией, зарегистри-рованной в Нидерландах.

Вслед за Тиссеном появляется и Отто Скорцени, который в то время работает одновременно для доктора Шахта и для разведывательных служб Бонна. Скор-цени приходит, чтобы напомнить старику Тиссену об его обязательствах перед Борманом. Следовательно, в этом 1950 году существуют сообщающиеся сосуды между официальной Германией и невидимой Германией.

В действительности от Тиссена требуют не заплатить несколько миллионов дол-ларов бывшему рейхсляйтеру, а принять компромисс: он организует «репатриа-цию» в лоно ФРГ, по крайней мере, 50 % своего южноамериканского состояния. Контракт был подписан за несколько недель. Как раз вовремя: несколько дней спустя Тиссен умер от остановки сердца.