Досье Уильяма Берроуза (The Burroughs File)

Берроуз Уильям

Эдди с Биллом прибежал из прошлого – Чемодан для хранения – Завтра еще не поздно – Пожали что посеяли и закурили – Обломки и остатки зарождающейся плоти – спи спокойно – Невидимые звезды и хватит.

«Юная смерть, та, что молчит, видишь ли ты жизнь? – Стоял на углу, там или здесь, то или это – Даже после апреля он все ждал мая – О скажи, зришь ли ты негра в петле рассвета – (замшелое вводное слово) – Старая милая все дела стоит у турникета – Да, приятная страна: «Как вам наш голубоглазый мальчике мертвой плотью, 1920 белая рубашка трепещет в потерянных землях? – (вероятно, Пуэрто-Ассис) – Новые способы тишины зажаты между большим пальцем – Видишь жизнь? – Печальный фильм о том о сем – Краткий паренек на экране вот таких размеров очень длинный, наверное, рука сломана, исчезает – О скажи,зришь ли ты, как занимается заря как века приходят, уходят и исчезают – Последний ответ разносится над гибнущей землей – Говорю тебе пустая пленка – Молодой любовник свернул налево на Мэдисон-авеню зашел

внутрь и разменял доллар – Мы врачи знаем он купил чертовски хорошую вселенную рядом с центральным вокзалом – Покойный не дурак вмазаться в прошлом попадал на скользкое раздватричетыре – Мистер Смерть не обязательно мистер Мартин – Улыбаясь в пространство я скажу тебе ложное имя – Нет больше приюта ни там ни тут ни так ни сяк – Последний фильм 1920 года потому что Смерть рядом с тобой – Иди теперь сквозь марлю рекламных щитов – Вот таких размеров очень длинная дрожащая помехопушка пишет – Мистер Мартин мир больше не отвечает на ваши вызовы – Видишь незнакомца, раздватричетыре тишина – Говорю тебе Ахав уходи – Последний флаг развевается там или тут – Ребенок несчастен ведь моя страна обрушивает небо на себя – Происходит то, что невозможно сделать – Предлагаю летать по мертвой плоти неба туда-сюда – Прощание Сатурна – Спи спокойно – Просто так пустая комната – Все, больше ничего – Мертвенная тишина гибнущей земли».

Кто третьим идет возле тебя

– Ты, наверное, удивишься, узнав, что лет эдак тридцать пять назад на твоем месте был другой человек, – сказал он и затих. На кончике сигары у него в руке нарос аккуратненький конус пепла, так что сразу видно какая сигара дорогущая. – Да, тот тип хотел раздать все, что когда-либо где-либо взял. О, бывало, идет по улице и возвращает – улыбку этому, снисходительный кивок головой – тому, упругую молодую попку третьему (не высовывайся, Герти). Или вдыхает жизнь и радость в кости изъеденные стронцием и даже отходами сверхсекретной (понятно почему) операции «Пи-пи», и в канавах затопленных зеленой мочой больных раком переворачивались скелеты и кровь и мозги сотен миллионов чурканов. Завтра хорошо отдохнув он поговорил сперва с банкирами а после конечно же с Уинкхорстом из Технического отдела по поводу операции «Переписка» и это затянулось на всю ночь. – (" / лазерные пушки смываются в настоящем / над долиной рвутся снаряды / небо горит /«. Его печальный слуга стоит на горящей дуге палубы взрывающейся звезды в последний раз глядя на пороховой дым заволокший улицы объятые войной и смертью давным-давно и очень-очень далеко. Вот видите, мистер Брэдли, мальчишка был вашим слугой который сделал за вас то, на что вы сами не решились и посмеялись над операцией «Одноразовый» в писсуарах настоящего.)

– По сути тому типу вообще с трудом давалось общение с низшим сословием. Вот как сейчас стоит в очереди на кассу перекинув через плечо удочку с блесной и весьма безуспешно изображает босоного мальчишку с нитью залуп, или это снова мура-подстава с обложки «Сэтердей ивнинг пост»? Но вдруг он согнулся, быстро-быстро, словно пацан услышавший «кто последний – тот девчонка», сгреб в ладонь сдачу, и случайно ударил старого фермера удочкой в пах. Затем не к месту пытаясь разрядить обстановку раскрыл свой голливудский нож-выкидуху и сказал: «Думаю придется отрезать все к чертям». Пробормотал что-то вроде: «Позовите врача» махнул рукой подражая герою карикатур из «Нью-Йоркера» и случайно ослепил маленького сына владельца лавки.

Поняв что проявления доброй воли не нашли понимания у общественности скрылся в 1920-х куда всегда убегал от опасности. Забурился в паб «У Сида» и подлечил расшатанные нервы длинными глотками холодного «заправленного» безалкогольного пива. А тут и старые мелодии и печальные шоумены в голубых сумерках «Дэн Серебряный доллар» и «Грустный пастушок» и мертвые звезды гаснут и поезд печально гудит в далекое небо. /

– / Чужак, забудь о семидесяти тоннах на квадратный дюйм и беги при звуке флейт. Смерть гуляет в населенных землях засыпает пеплом выпотрошенные города Америки и Европы. Пустозвонство отличает глав всех противников этим днем на белых ступенях. Видишь, цепи пали. Дол го-дол го молчит радио Портленд-Плейс. Световые годы юности хлопая крыльями летят на ветру вниз по улице вместе с клочками разорванного сентябрьского неба.

– Помнишь когда ты был еще мальчишкой Относительный Альберт написал на доске формулу два плюс два равно сверхновая а ты еще говорил потом приятелям мол окажись ты за десять световых лет отсюда то увидел бы место своего рождения и себя самого во младенчестве? Ну, отходы прошедшего земного времени отработанный кремень пустые кондомы «заправленное» безалкогольное пиво есть в баре «У Сида» где собрались все старожилы. Они постоянно хотят есть и есть хорошо потому что попали в ловушку образа а образ этот вирус жора. Понимаешь в чем фокус со временем? Спустя какое-то время просто не можешь подкармливать прошлое; прошлого становится чересчур много а настоящего убывает ведь именно в «настоящем» вирус прошлого присасывается к носителю настоящего. И вот носитель кидает прошлое, кидает то что готов уже в настоящем превратить в прошлое и все это происходит одновременно ты деревня тупая просекаешь

в чем фишка понимаешь что такое точка пересечения в писсуаре настоящего времени? ладно тут все уже ссаниной залито и нам пора обратно. Я заметил что ни делаю то имею свойство бросать вот и все. Теперь слушай сюда: вся эта бодяга со временем, мол прошлое кормится настоящим, должна завершиться когда-нибудь но ты ведь помнишь когда ты сам сидел на игле от тебя требовалось в определенный момент отказаться от какого-то количества времени однако ты сказал: «Рано. Рано. Дайте еще джанка дайте еще времени». Время и есть джанк. Джанк есть время летящее со скоростью света. Помнишь несколько уколов перед тем как ты снова подсел когда тебя с ускорением понесло через 1920-е по улицам в быстрой машине только машину ты саму не видел а видел старые склады и мостовые пролетающие мимо как тихая река прошедшего времени? Вмазавшись попадаешь словно бы в короткометражку которая прокручивается назад в прошлое со скоростью света. Слушай сюда: взрыв не перемещается со скоростью света но свет от взрыва перемещается. Просек? Создавая образы со скоростью света мы остаемся впереди взрыва. О ну скажи ты видишь взрывающуюся звезду здесь / «выцветшие отпечатки пальцев недокуренную сигарету» / Куда угодно глянь. Дыши пока нет бродячих футболистов. Дышишь? Как ты сам говоришь: никого так никого. Чуешь теперь что ты вдыхаешь деревня тупая? Ты вдыхаешь Пако Хоселито Энрике; их грязную одежду их матчевый счет их пыльную плоть. Вспышки от рвущихся бомб в их глазах ни о чем тебе не говорят? Я Директор. Ты меня давно знаешь. «Мистер дай денег на сигареты». На белых ступенях грустно окликает шпанюк:

– Идем со мной ми-истер?

– Когда-то меня так звал

Джей. Да когда-то все эти слова произнес я. Ты слышал в марокканской ночи безнадежные голоса. Подойди ближе и принюхайся запахи крови и экскрементов скажут тебе обо всем напрямую.

Прощай мистер. Мне пора. «На берегах Хиросимы начинается прилив». И между нами взорвалась звезда.

– Кто третьим идет возле тебя? Третий столбец времени? Какой-то умник подкатывает к твоим людям с этими нарезками из 1920-х? «Побывавший в битве без надежды на победу». Пора папуля поговорить о повышении зарплаты и прямо сейчас.

– Значит эти мятежные войска высадились на прекрасные берега времени и раздали наши прелести чертовым приматам пока те не начали ходить и не взбесились и вот назревают отвратительные соревнования вроде Конкурса на самое изящное движение а поставленный на учет нарик едва может пробиться к педикам-балерунам. Все мы ищем прибежища пусть даже у злой старой суки которая у себя в киоске плюется черной дрянью и вообще она холодная и тяжелая но стоит с ней связаться как сука тут же превращается в «Милую старушку-цветочницу» готовую продать вам дозу. «Кейт-из-Киоска» может скукожить круассан у вас на тарелке " / оно шевелится честно /" длинною в двести ярдов если ветер дует в верном направлении она становится «Милой старушкой-цветочницей» вот так выпячивает губки эти сухие развалины мол зачем на «День изящных официантов» вызывали ядовитое облако поющих официантов с понтинных болот и можно ли пропустить Конкурс на милейшего старого бродягу? Однако самое отвратительное событие это Конкурс на самое божественное явление во время которого «Красавчик Грустная отрава» осветил галактику своим присутствием буквально утопив собравшихся в тошнотной сладкой хрени так что люди потом две недели блевали.

А еще на каждой станции имелся свой Чемпион по Качеству ну ты ведь знаешь кто побеждает в соревнованиях на качество должен либо впитать в себя противника либо вытолкнуть его за пределы ринга в общем удержаться на арене… в последний день Конкурса на качество собрались на одной большой арене победители местных И специализированных соревнований… мало кто живой остался… понадобилась всего лишь одна вмазка… не спрашивай кто победил меня там не было. / " « / Можете догадаться о его отсутствии так или иначе касательно той же темы что и до соревнования в котором он заглядывая в прошлое участия не принял.

«Парень Я-не-Там» не был там, понятно судя по пустому турникету. Забейте на мои слова. Забейте на чьи бы то ни было слова. Вначале было слово и слово это было «хрень». Да сэр, мальчики, трудно остановить руку старого писателя но это не привыкание скорее привычка. Сочинял все это пока толкал товар пять сотен тысяч лет и мне мальчики жалко бросать вас и испепеляющую привычку творить. Но меня что поделаешь ведут медицинские принципы а еще э-э-э вмешательство Минздрава излишне все хватит no mas. Мою пишущую руку парализовало она обратилась в прах, выдуваемый из пустого рукава она сделала за нас двоих работу и уходит. /

Появляется старый точильщик ножей в свете лимонного солнца, его бледно-голубые глаза отражаются в клинке, кровь на белых ступенях волнолома, и дневная тень в умирающих глазах. «Прощайте, мистер. Снимайтесь с места. Пора. Ведь именно вы сумели собрать на разбитых улицах объятых войной и смертью горящую и выгнутую дугой палубу взрывающейся звезды. Ветер гонит пыль прощайте».

Последний знак «ОПАСНО»

Форт-Чарльз

Воскресенье, 17 сентября 1899 года

Тихим воскресеньем приспущен наш флаг и реет на фоне черных высоких окон общаги и вдалеке болезненно кто-то вопит: « / Враг перех-