Дословный мир. Третья книга стихов
Шрифт:
5.2007
Крыло совы
Жили стаи рыб на вершинах вязов…
Квинт Гораций Флакк
У крика крыльев нет. И словно рыбы немы
И тени на воде, и отраженья, где мы,
Как пламя, гасим всё, что крик перекрывая,
Из нас глядит на дно, как будто рыбья стая.
Расходятся круги веков от сердцевины,
И тихо, как в сети Всемирной паутины,
И в кроне включен свет, но всяк туда входящий
Едва исторгнет крик, сольётся с настоящей
Великой пустотой – до слова и до света.
Сгорает в темноте прямая речь поэта!
Коснётся тишины крылом сова ночная,
И робкая листва, как будто рыбья стая,
Разрежет глубину и свяжет, как
Взволнованную речь и сети рыболова.
4.2007
Невод полный серебряных блёсен
В понизовой тайге, там, где сказки длиннее, чем реки,
Непроглядная ночь – ни костра, ни окна вдалеке.
То ли духи плывут в небеса, то ли беглые зэки,
Как таймени, по дну, поднимаются вверх по реке.
Искромётный чалдон в обласке заряжает двустволку
И стреляет с воды – в темноту – для отвода души.
По-дурацки вполне! Словно сам человеку вдогонку
Всё кричал, как сорил, золотыми словами в глуши.
Ничего, ничего никому кроме денег не надо!
То ли время пришло, и срываются Гончие Псы
Со вселенских цепей. Наступают века звездопада,
И уходит земля – как песок – в золотые часы!
В непроглядную ночь – невод полный серебряных блёсен!
В ледяной перекат – искромётный чалдон с топором!
Словно знак водяной вдалеке отгоревшая осень
Рыжий профиль его всё рисует орлиным пером.
5.2007(11.2011)
Классический пример
Очерчивая круг метафорой крыла,
Как трудно разгадать, как сложно, в самом деле,
Осмыслить, почему – гроза уже прошла,
А дождь ещё идёт. И просто – как в новелле
«Орёл и Прометей». Крылатою мечтой
Растерзанная плоть – вот новая картина!
Над морем дышит грудь, и горы – под пятой,
И каждому – своя вторая половина!
И вновь рисует круг – во весь размах крыла! —
Орёл – как лейтмотив в развитии сюжета.
Но, может быть, простой метафора была,
И не был Прометей прообразом поэта.
Движение души не вырезать резцом.
Схождение огня не выразить стихами.
Классический пример – чернильница с пером —
Опасней, может быть, сражения с богами.
6.2007
Двойник
Ты остался один посреди пустырей и задворок,
Воплощая собой неизбежный для них снегопад,
И небесной золой покрывая доверчивый город,
Переводишь мечты, как часы, на столетье назад.
Проще некуда быть, чем холодным огнём на обрыве!
Разбери по слогам – и на землю звезда упадёт,
И в безлюдных полях, там, вдали за рекой, как впервые,
Вдруг откроется всё, воплощённое в этот полёт.
Так лети же, лети! Разгоняя частиц мириады,
В белом ритме баллад закружись над сибирской рекой.
И снежинкой одной, перемноженной на снегопады,
Разорви тишину за условной чертой городской.
Мне тебя переждать, пережить, пересилить бы надо,
Если б ты не возник в неизбежном паденье кругом.
Так лети же, лети – просветлённой душой снегопада!
Рассыпайся вокруг белоснежным его двойником.
10.1997(6.2006)
Первый снег
Николаю Рубцову
Как медленно и тихо над полями
Кружится снег, скрывая пеленой
И горизонт с далёкими огнями,
И небосвод с глубокой синевой,
В открытые зеркальные озёра
Летит – и продолжается в воде,
Примеривает полотно простора,
Чтоб выстлать путь Рождественской звезде.
Невольно вдруг подумаешь о Боге.
Волхвует ночь! И тихо снег летит.
Как будто кто-то близкий на дороге
О чём-то сокровенном говорит.
И светел путь, подчёркнутый, как мелом.
И белый снег растёт среди полей,
Как самый первый снег на свете белом
На самой тихой Родине моей.
11.1998(2.2007)
Дословный мир
Как много в нас невидимых примет,
Прочитанных, как принято,
Как странный сплав гордыни и порока
В пророчестве: «Таков и ты, поэт!»
Такой весь мир. Всё длится, как река.
Всему свои дороги и просторы.
Одни ведут ко дну, другие – в горы,
Чтоб тайнопись постичь наверняка.
Но мир, как лес, не стоил бы листа,
Когда бы не тропинка звукоряда —
Туда, где загораются от взгляда
Глухие заповедные места!
Картинки детства! Бабушкин цветок.
В окошке вид речушки Безымянной.
Дословный мир – державы деревянной!
И времени – попутный ветерок.
Впервые всё! Не вычеркнуть слова.
И не прервать молчания, в котором
Ты – весь простор и небо над простором.
И так светло! Кружится голова!
Ты сам среди немыслимых примет
У тишины – как слово – на примете.
Ты – облако, которому на свете
Чужбины нет! Прочти его, поэт.
5.2008
Метель
Метель прочитана с листа.
Шлагбаум – в каждом твёрдом знаке.
Классическая простота —
Как вспышка выстрела во мраке.
Потом – погоня и кресты.
Кровавый след на корке наста.
И вьюги белые листы —
Как новый том Экклезиаста.
Чтоб каждому – от сих до сих —
Прочувствовать метель во вздохе,
Звучал прозрачный русский стих —
Как будто реквием эпохе.
И даже призрачный рассвет
На островах архипелага
Воспел – и не один – поэт!
Бумага вытерпит. Бумага
Пропахла дымом, табаком —
От Нерчинска до Беломора,
Где шла работа – с огоньком!
И каждый стих – до приговора,
Ещё задолго до тюрьмы —
Подшит кровавой ниткой к насту,
Чтоб строем выдохнуть псалмы
Усатому Экклезиасту.
2.2007
Верстовые столбы
Верстовые столбы – до ворот возрождённого храма.
Выпрямляется взгляд – и на землю слетает панама,
Словно солнце взошло в отработанном цехе завода,
Где теперь говорят с небожителем без перевода.
Верстовые столбы – вдоль дороги от Белого дома.
Кто проходит по ней, тот ещё не избегнет Содома,
Но до Храма дойдёт; от волнения выронит шляпу,
Оттого что пришёл к покаянию не по этапу.
Верстовые столбы! Чей прообраз – над серой Невою.
Обратил, словно тень, Петропавловский шпиль над страною
Указательный знак: через топи – в Кузнецкие копи.
Верстовые столбы – от Европы и снова к Европе,
Словно Шёлковый Путь пересёк златорунную жилу,
И крестили в тайге староверы нечистую силу,
В темноте, говоря, что и в церкви на этом болоте
Только Дева чиста, да и та в застеклённом киоте.
Томск – 2.2007
Золотая богиня
Николаю Клюеву
Вдоль болота украдкой бродила
Святовита внебрачная дочь.
Навье солнце. Нечистая сила.
Это ночь? Это лунная ночь!
Это в диком урмане заречном
Будимирович вновь просвистел.
Пой, Соловушка, песню о встречном —
Стереги расписной новодел!
Красной девкой Весна загуляла
И пошла – понесла, как река!
Раньше срока открылась Каяла —
И к расстрельной горе Каштака
Погорелыцины грязные дети
Золотую богиню несут.
И не вымарать образы эти.
Ничего не поделаешь тут.
Томск – 3.2009
Натюрморт в саду с пернатыми и виноградом
Там, где химеры слетаются на виноград,
Птица выпишет круг и взмахнёт крылами.
Полон другими певчими дивный сад,
Что ни пером не выразить, ни словами.
Этих пернатых даже в густых лесах
Раньше никто не видел, тем паче рядом —
В розовых палисадниках и садах,
На золотых столешницах с виноградом.
Им не страшны ни сторож, ни длинный хвост
Рыжей плутовки, что на плечах у жрицы,
Той, у которой в избранных был прохвост,
Да улетел по небу по праву птицы.
Вольному воля! Полный размах крыла!
Случай – как лёгкий бриз – унесёт за море.
Только и там поставят на край стола
Карточный домик, и закружит в просторе
Вещая птица, та, что вершит полёт
В той пустоте, где нет ни химер, ни сада.
И бесконечным кажется перелёт
От виноградника в сторону звездопада!