Дословный мир. Третья книга стихов
Шрифт:
Как хороши в наивной простоте
Все эти записные персонажи.
Романтика! Античные пейзажи.
И колорит привязан к наготе
Не Геры, а пастушки молодой.
И ветерок владеет флейтой Пана.
Аркадия! Прародина романа!
Связь времени с проточною водой.
Ну, до чего легенда довела!
Запомни всё. И всё начни сначала!
От Горного Алтая до Ямала
Открой словарь медвежьего угла,
Раз рёв зверья скорее в радость, чем
В печаль другим, что сами словно звери.
Добыча и военные трофеи —
Вот хлеб и вдохновенье для поэм!
Но в светлый миг – в час утренней звезды,
Ещё до солнца, выйди на дорогу —
Смотри и пой, читай свою эклогу,
Следи за всем, распутывай следы!
В стране чудес, в краю густых лесов,
Где божества живут среди
Подслушай речь их лучшего рапсода —
Учи язык деревьев и ветров!
Пускай мечты о веке золотом
Не выше гор зелёного Тайгета,
Твой росчерк под весёлым полотном
Предвосхитил великого поэта!
Вернись, Франческо, в лучший мир! когда
Пригрезилось тебе сие виденье,
Ты испытал прекрасное мгновенье?
Всё прочее – проточная вода!
3.2008
Великая река
На каком-то опасном витке
Удивительной нашей Вселенной
Я живу на великой реке,
Как рыбак, под звездой переменной.
Словно тот персонаж прописной
Со страниц лукианова «Пира»,
Пробираюсь тропинкой ночной
К берегам параллельного мира.
Как поток золотого руна
Заблестела речная протока.
Что за ночь! Отчего не до сна?
Что нахлынуло вдруг издалёка?
Кто по-русски, во тьме говоря,
Мне ответит и прямо, и смело:
Это наша родная земля
Или просто небесное тело?
Но из времени отзвука нет
В тишине беспробудной природы.
Даже гибель далёких планет
Не волнует глубокие воды.
И плывёт по великой реке,
На виду бесконечной Вселенной,
Ясный месяц в одном челноке
С незнакомой звездой переменной.
8.2008
Ангел
Как просто всё! Простой сюжет.
Простор поэтам и влюблённым.
И ночь, объявшая предмет,
Сравнима с ангелом, склонённым
Над сим событием, в сей час,
Когда уже уснули в доме,
И свет за окнами погас,
И ничего не слышно, кроме
Настольных маленьких часов,
Пронзающих беспечным ходом
Пространство не миров, а снов,
Основ событий с их исходом
Из тьмы невольной в ту среду,
Где ангел, связанный с предметом,
Подсказывает на ходу
Слова влюблённым и поэтам.
6.2006
Сотворчество
Сотворчество! И ангелы, и дети,
И дикие полуночные звери
Откроют вам неведомые двери
И увлекут в невидимые сети,
А дальше уповай на снисхожденье
В светящейся Всемирной паутине.
Непросто и в придуманной картине
Испытывать судьбу и провиденье!
Но всё светлее ангелы, и тише
У зеркала балованные дети.
И смотрят, как в невидимые сети,
В нас образы, открытые нам свыше.
И дикие полуночные звери
Мигают в небе ясными глазами,
Как будто открывают перед нами
Какие-то неведомые двери.
2.2008
Июльский дождь
Июльский дождь – паук на серебре.
Глубокий изумруд густой травы.
Прожилки робкие в резной коре
И в серых лужах пёрышки совы.
Моё окно распахнуто во двор.
Как мало мне сирени и воды!
Прошёл трамвай. Мигает светофор.
Размыто всё – и тени, и следы.
7.1988 (2009)
Тени
Словно деревья не выдают своих
Длинных-предлинных падающих теней,
В этой грошовой опере для двоих
Чем примитивней партия, тем сложней
Роль доиграть – и остаться самим собой,
Выйти в старинный сквер, забывая стих,
Тот, что запомнит, как истинный образ твой,
Зритель грошовой оперы для двоих.
Только деревья, сбрасывая наряд,
Не остаются нагими, в снегах, тогда
Как человек, бросая открытый взгляд,
Вдруг прозрачным становится, как вода
Той реки, что тени дробит волной,
Но увлечь их не может. Выходит, что
Берег недаром
Всё, что она уносит, – и есть ничто.
Листопадную роль, как актёр немой,
Каждый отрепетировал для своей
Неотразимой красавицы записной
В этом театре падающих теней.
В реплике жеста, рисунке, изломе рук,
В пластике тела – всюду исток того,
Что из тени, перетекая в звук,
Возвращается голосом: «Вам кого?»
Вместо ответа словно разлитый свет:
«Здравствуйте…» После паузы: «Отопри!»
Да и что, по-другому, сказать в ответ
Тени, упавшей с той стороны двери?
В перестановке, смене героев, тем
Сильный характер перерастает роль.
Чтоб не остался зритель и глух, и нем,
Раньше кричали «Нате!», теперь – «Изволь…»
Краткою фразой, срезанный, словно лист,
Тёмным абрисом, падая в пустоту,
С тенью чужой сливается сам артист,
Подвиги воспевающий и тщету.
Так, стоящие твёрдо, как дерева,
Тени, бросая, не отпускают их.
Не изменить ни музыку, ни слова —
В этой грошовой опере для двоих.
7.2006
Невыразимое
Русалочье что-то, речное,
В прозрачной её красоте.
Ни с чем не сравнится такое!
Все образы – словно не те.
Не выдумать верного слова,
Не вспомнить и сказки такой.
Свеченьем иконы Рублёва
Пронизан овал золотой.
Слоистое время во взоре.
И тело, как блик на волне,
Глубокое чёрное море
Качает в ночной тишине.
Спасаясь от споров и прений,
Бродягой из древних веков,
Всё ищет восторженный гений
Границы её берегов.
Ничтожная рыбка шальная
Мелькнёт над поверхностью вод
И канет. Со смертью играя,
Другая стремится в полёт.
Ни с чем не сравнится такое!
Но истина всё же не в том.
Русалочье что-то, речное,
В изломе её золотом!
1.2007
Эдельвейсы
Я дарил девушкам самые редкие в мире цветы.
Они улыбались и сначала не верили,
потом не могли дождаться, когда я снова уйду в горы
и пригоню стадо баранов…
Наверное, у девушек воображение такое ~ кудрявое,
да и мыслят они ~ волнообразно…
Теперь мои корабли плывут в далёкие страны!
Но я не слышал, чтоб там росли эдельвейсы…
12.2006
Графика
Причудливый узор. Объятый темнотой,
Неслышно дышит бор. Луна плывёт в просвете
Взволнованной воды, неволя дух тщетой
О канувшем в реке, но незабвенном лете.
И срезанный тростник то кистью, то пером
Касался мировых чернильниц небосвода,
И спорил тёмный бор с весёлым ветерком
Вдали от рубежей двухтысячного года!
Вдали от городов – в тишайшей простоте.
В полночной крепости – при свете звездопада.
Как будто звукоряд – в узор на бересте,
И бури кутерьма в кристаллах снегопада —
В изысканный портрет красавицы зимы,
Так – словно грация из лунного просвета —
Явилась графика на белый свет из тьмы,
Как будто рождена до сотворенья лета.
1.2008
Фрагменты
Условно говоря…
(приписывается Бодрийяру)
Над берегом, над греческим заливом —
На мраморе элегия поэта,
Как рукопись, начертана курсивом.
И памятник, отлитый из цветмета
Таким же неизвестным. Всем на диво!
Изысканно и просто. Величаво.
И женщина, раздетая красиво,
Из моря выступает, словно пава,
Направленным биноклям потакая.
Волнуется, наверно. Столько света!
И незачем цитировать Батая.
Оторвано пространство от предмета.
И смотрит, как на статую в просторе,
Художник, отключаясь на мгновенье.
Всё правильно. И женщина. И море.
И пена! И времён оцепененье.