Доспех духа. Ноналогия
Шрифт:
Колонну, уходящую в горы, пришлось догонять. Тропинку, ведущую наверх, я осмотрел еще вчера. Узковато, конечно, но идти можно. Вели группу трое мужчин, больше похожих на горных партизан, чем на монахов. Шли быстро, особо не беспокоясь, поспевают за ними или нет. Для любого эксперта первой ступени, не говоря уже про мастера, регулярно уделяющего внимание физическим нагрузкам, подобное не страшнее легкой прогулки по парку. Да, когда идешь быстро, немного не хватает воздуха, но это почти незаметно. Больше внимания уделяешь тому, чтобы не сорваться и не поехать на камнях. При падении может и не убьешься, но кувыркаться будешь до самого подножья.
Шли
Я думал, что мы выйдем к плато или на вершину горы, где будет стоять монастырь, но он меня удивил, расположившись на отвесной скале. Снизу казалось, что в него вообще нельзя попасть, если только не штурмовать отвесные скалы, но проводники повели нас в обход. Мы постепенно поднимались, пока не достигли широкой расщелины, выходящей как раз к белой монастырской стене и тяжелым деревянным воротам, покрытым красной и золотой краской. За стеной наверняка был небольшой дворик, но снаружи виднелась только серая скала. Наша группа насчитывала почти шестьдесят человек, которые все же поместились на просторной площадке перед воротами. Я осторожно опустил Сяочжэй, снял со спины носилки. Заметил недалеко группу испанцев и мужчину в костюме. Тот выглядел довольным, несмотря на то, что щеголял всего в одном ботинке, а вторая ступня была просто обмотана тканью.
Створки ворот хрустнули и начали открываться. Сяочжэй развернула меня, встала за спиной, словно прячась. Махнула рукой мастерам, сказала что-то одними губами. Пара ее подчиненных как бы невзначай заняла позицию за арабами, чтобы их не было видно со стороны ворот. Поманив рукой Чжэнь, поставила ее за спину Алены. Пока ворота открывались, успела снять соломенную шляпу, надев знакомый ободок с вуалью.
— Спряталась, — пояснил я на вопросительный взгляд Таши.
— А зачем? — заинтересовалась она, немного пригнувшись и возвращая платок на лицо. Алена, кстати, последовала ее примеру.
— На всякий случай, — чтобы не выделяться, я тоже натянул платок, оставив лишь узкую прорезь для глаз. Незаметно улыбнулся.
— Скажу, что не знаю вас, — спокойно отозвалась Анна Юрьевна на взгляды девушек. — И никому не выдам.
— Ну мам, — протянула Таша, — так не интересно. Если спрятались, то все!
Женщина вздохнула, вынула из кармана большой платок и в несколько движений связала его так же, как и у нас. Надвинула широкую шляпу пониже. Теперь, чтобы заглянуть ей в глаза, нужно было подойти очень близко и посмотреть снизу вверх. Таша же захихикала и едва не захлопала в ладоши. Вот уж кому немного нужно для счастья.
Ворота, наконец, широко распахнулись. За ними действительно оказался небольшой дворик, где стояли монахи в темно-красных одеждах. Один из них вышел, внимательно оглядел гостей слева направо, затем в обратную сторону.
— Добро пожаловать в монастырь Идеальное Спокойствие, — перевела Анна Юрьевна громкий голос на китайском, раздавшийся над площадкой. — Или же «в идеальное место для спокойного монастыря», — добавила она задумчиво. Голос прозвучал еще раз. — Монахи проводят Вас в кельи и позовут на вечернюю трапезу в общий зал.
Старший из встречавших отступил в сторону, вглядываясь в лица проходящих в ворота гостей. Его взгляд метался от одного мастера к другому, в итоге остановившись на нас и он облегченно выдохнул. Вот и все прятки. Было бы гостей раз в десять больше, может и удалось бы проскочить незамеченным. Когда же мы проходили в ворота, он демонстративно смотрел в сторону, старательно подыгрывая Сяочжэй.
— Кузьма! — мне на плечо легла крепкая и невероятно тяжелая ладонь. Был бы под ногами не камень, вдавило бы в землю сантиметров на десять. Я обернулся, посмотрев на широкоплечего европейца в одеждах монахов, на фоне которых он выглядел настоящим медведем. Большой нос, голубые глаза, бронзовая кожа, обгоревшая на солнце лысина и кончики ушей. Когда я видел его в последний раз, волосы у него спускались на ладонь ниже плеч, а кожа была молочно-белой, словно никогда не видела солнца. Но вот улыбка осталась прежней, демонстрируя белые зубы, как говорят в народе: «от уха, до уха». — Кузьма!
Глава 7
— Кузьма! — еще громче проорал монах, наградив вторым ударом по плечу. Камни под моими ногами немного треснули.
— Ну что ты орешь? — вздохнул я, опуская платок с лица. Стянув рюкзак, не поворачиваясь, протянул его Алене. — Кузьма я, Кузьма.
Он сделал шаг навстречу, заключил меня в медвежьи объятия и зарыдал. Сдавил так, что ни вдохнуть. А у монахов, стоявших на площадке и встречающих гостей вытянулись лица, а узкие глаза приобрели размер и форму блюдец. Забыв о поручении, они пораженно таращились на нас. Клянусь, был бы на моем месте любой из мастеров, пришедших в храм, этот медведь ему бы все кости переломал. Мне приходилось выжимать из доспеха максимум, чтобы сохранить ребра целыми. Старший монах прикрикнул на товарищей и те словно муравьи забегали по площадке, приглашая за собой гостей.
Рыдал медведь минуты три, всхлипывая от нахлынувших эмоций. Затем отпустил меня, осторожно поставив на землю. Достав большой платок, высморкался, убрал обратно за пазуху, вытер слезы рукавом. Вздохнул пару раз и вновь улыбнулся.
— Ты не представляешь, как я рад тебя видеть, — говорил он на русском вполне сносно, но с едва заметным акцентом.
— Уже представляю, — разминая плечо, отозвался я. — Имей в виду, разрушим храм, нам мудрец Да Цзы голову открутит.
— Зачем рушить? — не понял он. — Не надо, это хороший храм, тихий.
Я немного недоверчиво посмотрел на него. Он же спокойно глядел в ответ, никуда не торопясь.
— Не будем, так не будем. В таком случае знакомься с моими друзьями, — сказал я, по очереди представляя оставшихся у ворот. Принцессы Цао, кстати, сбежали в общей суматохе, поэтому рядом остались только Анна Юрьевна и девчонки. — Предупреждаю, руку ему не пожимать, иначе сломает. И вообще, держитесь на расстоянии вытянутой руки, хлопнет по спине — убьет. Зовут этого злодея Свен Беккер, родом он из Любека.