Доспех духа. Ноналогия

Фалько

— Пей, — посоветовал я. — Через силу, если не вкусно. Нас четверо, поэтому еще тот кувшин сюда переставь. Давай, пока никто не видит, то можно.

Через несколько минут, когда мы уже приступили к ужину, в зал потянулись гости. Пестрые группы, непохожие друг на друга. Взять тех же испанцев, которые выглядели как уставшие от долгого восхождения альпинисты. Корейцы, севшие недалеко от нас, вообще не походили на туристов. Одежда одинаковая, темно-серая, словно они входили в одно спецподразделение. Даже лыжные шапочки одинаковые, скатанные на макушке, чтобы не сильно мешали. Арабы, вообще, были просто в шоке оттого, что происходит. И на еду смотрели с большим подозрением. Еще можно отметить, что некоторые вели себя так,

словно не первый раз посещают этот монастырь. Расселись, спокойно кушают, тихо беседуют.

Один стол, стоявший поперек отельных, оставался пуст, хотя его накрыли. Помимо каши и молока с чаем поставили тарелку с сушеными фруктами и орешками. Худой старый китаец с длиннющей седой бородой появился, когда мы заканчивали трапезу. Белые изысканные одежды, украшенные золотыми и серебряными лентами. Волосы собраны в шар на голове и закреплены длинной косой спицей с украшением в виде цепочки. Пока все вставали, приветствуя старика, я в два глотка допил горячий напиток и поспешил сбежать из столовой. Шепнул девушкам, что прогуляюсь по территории, и чтобы сильно за меня не переживали.

Выйдя на улицу, огляделся и направился к лестнице, ведущей наверх. Она огибала здание, выходя на небольшую открытую площадку, выложенную из светлого камня. На небольших постаментах в позе лотоса сидело несколько монахов медитируя. У кого-то голова накрыта капюшоном, чтобы не обгореть на солнце, у кого-то небольшая соломенная шляпа. Был здесь и Свен, сидевший на низенькой каменной тумбе. В руках длинные четки, которые он задумчиво перебирал, закрыв глаза. Когда мы виделись в последний раз, я отплывал от берега на лодке, налегая на весла, а он стоял по пояс в воде и кричал мне вслед проклятия. Обещал найти и прибить. А потом я узнал, что он подался в Тибет.

— Думаешь о вечном? — спросил я, усаживаясь на край тумбы.

— Вечного ничего нет, — отозвался он, повернулся лицом ко мне. — Зачем приехал с этими слабаками? Или по работе?

— Не поверишь, пригласили. Долго уговаривали, обещали поделиться секретами, — я поморщился. — Промурыжили ночь в пустой деревне.

— Старый Цзы всех там держит пару дней, — кивнул Свен.

— Зачем?

— Кто его знает, — он развел руками, отчего костяшки четок щелкнули пару раз. — Мне кажется, он и сам не понимает зачем. Сила его покидает. С каждым днем он становится все слабее и слабее. Может, она не одна уходит, а вместе с разумом.

— А ты как, на следующую ступень собираешься прорываться?

— Собираюсь, — кивнул он, показал взглядом на четки. — Сижу, жду просветления. Долго уже жду, а оно не приходит.

— Ну, по крайней мере, ты стал сильнее.

— Как и ты, — сделал он ответный комплимент.

Помолчали. Я посмотрел на монахов, которые усердно молились, выпав из реальности. Рассказывали, что недалеко от границы с Индией нашли мумию мужчины, сидевшего как раз в такой странной позе. Одна рука снизу, вторая поднята, ладонь раскрыта, ноги в позе лотоса. Примечательно, что тело сохранилось в отличном состоянии. Сказали, что он впал в транс лет двести назад и не заметил, как умер. Мне больше верится в то, что он мог умереть от голода или банально замерзнуть. Непонятно только как он такую позу сохранил.

— Послезавтра, — сказал Свен, нарушая молчания. — Будет долгая молитва. Покажу тебе кое-что интересное. Найди меня во время завтрака здесь же.

Закрыв глаза, мужчина вернулся в позу для медитации, поднимая руку с раскрытой ладонью, щелкнул костяшкой четок. Я постоял минут десять, окунаясь в тишину. Отметил, что костяшками Свен щелкает ровно раз в минуту. На четках их было ровно шестьдесят. Интересно, он так молится или время отмеряет? Проверяя догадку, постоял еще пятнадцать минут. Как по вытянутому циферблату крупная белая косточка сместилась ровно на пятнадцать делений. Хмыкнув, спустился к основному храму, прошелся к внешней стене. Помимо меня

на вечернюю прогулку вышли и гости. С интересом разглядывали храмовые здания, большую молитвенную комнату, куда всех охотно пускали, но внимательно за каждым следили. Я туда не пошел, хотя было любопытно. Вместо этого прогулялся вдоль внешней стены к месту, откуда можно выглянуть наружу. Этакая крошечная площадка, с которой открывался немного пугающий, но завораживающий вид на горы, простирающиеся под храмом. В основном темно-коричневые и серые, лишь изредка покрытые зеленой травой. Вдалеке почти все вершины укрыты снегом. Интересно, зима в этих краях делает дорогу к храму непроходимой или нет?

Рядом вновь мелькнула группа корейцев. Складывается чувство, что они специально за мной ходят. Особенно женщина мастер. С виду самая обыкновенная, чуть старше тридцати пяти. Без макияжа ничего выразительного в чертах лица нет. За много лет я привык к азиатским формам лица и мне они совсем не кажутся одинаковыми. И с корейцами много раз пересекался, жаль в Сеуле был только проездом. Так, из машины не выходил, видел город издалека.

Поймав взгляд женщины, улыбнулся, помахал ей рукой. Она немного поколебалась, но все же решила подойти.

— Добрый вечер, мистер Матчин, — произнесла она на английском.

— Привет. Интересный храм, не находите? Судя по скучающему взгляду, думаю, вы уже были здесь.

— Была, — кивнула она. — Юн Сони, мое имя. Провела здесь почти полтора года. И еще полгода в монастыре на северном хребте. То было настоящее испытание для тела и духа.

На английском она говорила довольно неплохо, почти без акцента.

— Хорошо здесь учат? — заинтересовался я.

— Не очень, — честно призналась она. — Делятся знаниями неохотно, хотят, чтобы ты сам до всего додумался, и мало подсказывают. И все, до чего мы доходим сами, уступает тем техникам, что изучают они.

— Не хорошо, — я покачал головой. — Либо учи как следует, либо даже не пытайся.

— Есть несколько учебников, которые неплохо помогают. Когда-то сам Лу Хань писал, что делает это для всех, а его потомки все спрятали. Но часть знаний была украдена и разошлась по миру.

— Какие нехорошие потомки, — улыбнулся я. Естественно, что никто в здравом уме не станет делиться секретами с другими. Даже в Корее есть особые техники, которые стерегут как зеницу ока. — Кстати, хотите, покажу вам технику «рубашки», которую придумал? Она не сложная, минут за пятнадцать освоите со своим напарником, который прячется за зданием.

— Техника, защищающая от «прокола»? — приподняла она бровь.

— Она самая.

— И вы так просто согласны поделиться ею? — в ее голосе появилась едва заметная нотка недоверия.

— Почему нет? Я ее придумал и мне это ничего не стоило.

— Здесь есть тихая учебная комната, — сказала она. — На ярус ниже.

Не знаю, что за отношения между Китаем и Кореей, или замешаны личные дела монахов и Юн Сони, но в любом случае очень хотелось им напакостить. И я даже придумал, как именно это сделаю. Подожду немного, посмотрю, может, мне слона завтра подарят, и я от счастья прыгать буду выше монастырских стен. На нижнем уровне действительно была учебная комната, но такая, странная и холодная. Просто каменный мешок, в центре которого помост с разложенными ковриками. Оконный проем есть, но нет рамы со стеклом. Что за манера морозить мастеров, уважаемых людей. Или это такой принцип тренировки, чем хуже условия у ученика, тем быстрее он все осваивает? Или быстрее убегает не выдерживая. Ничуть не удивился, когда спросил у Юн Сони, есть ли в кельях учеников отопление, как в комнате Свена. Оказалось, что нет. Пусть скажут спасибо, что окна поставили, а то было бы совсем жутко. Это хорошо, что меня Свен приютил, а то я бы в центре комнаты костер развел из мебели. К примеру, в столовой много хороших деревянных столов, недели на две дров бы хватило.