Доспех духа. Ноналогия

Фалько

— Едва не лишился пальцев, — сказал он.

Я вынул из кармана оба перстня, доставшиеся вчера, положил рядом с трофеем Свена.

— Это у магистров так? — я показал на два рубиновых глаза в его перстне.

— Перстень адепта или последователя — серебряный череп на золотой оправе, — сказал немец. — Магистров отличают золотые зубы у черепа. А камни в глазах — только у высших. Рубиновые, сапфировые, любые цветные.

— То есть, этот старикан был из верхушки?.. — я показал пальцем в потолок.

— И его защищала пара магистров.

— Нет, фигня какая-то, — я недоверчиво посмотрел на перстни. — Слабоваты они для магистров. Или они как клановые мастера и наемники, по курсу обмена

десять к одному?

— Может быть, — уклончиво ответил Свен и мне показалось, что он прячет улыбку.

Если бы я его не знал, подумал бы, что он решил надо мной посмеяться.

— Ваши еще не решили вопрос с наградой за мою голову? — спросил я, решив сменить тему. Забрал со стола доставшиеся мне как трофеи перстни.

— Решают, — равнодушным тоном отозвался он, словно это его сейчас совершенно не заботило. — Для этого им нужно собраться, поговорить, прийти к какому-то мнению.

— Ты так говоришь, что это мнение может быть и не в мою пользу.

— Вряд ли. Старая Энн не самая рассудительная из всех, но даже она понимает, что все это противоречит правилам.

— Вижу, ты с ней хорошо знаком.

— Начинал под ее руководством. Можно назвать ее моим наставником. Не переживай сильно, сегодня или завтра все решат, деньги поделят между собой, главу северного отделения отстранят.

— Обнадежил…

— Пошли тренироваться, — решительно сказал он, накрывая оставшийся на столе перстень ладонью. — Тут неплохая терраса с видом на Лондон. Хорошее место для медитации. За другом твоим люди Пойзона присмотрят. Они в номере напротив дежурят.

Я немного подумал и согласился. Посмотреть на тренировку Свена лишним не будет. Может, он даст пару советов, как быстрее понять мировое «ци», а то я застрял в этом направлении и сколько бы ни думал, никак не получается его почувствовать. Даже в пламени свечи, которое я теперь мог разделить на пять маленьких огоньков, я не мог ничего уловить.

Выходя из номера, я постучал в дверь напротив. Открыл ее мастер из отряда Бэра, тот самый, что передавал мне информацию о награде за голову.

— Мы поднимемся на террасу, — сказал я, — чтобы немного потренироваться. Пока Алан спит, глаз с номера не спускайте.

— Хорошо, — кивнул он, затем посмотрел удивленно. — Терраса?

Но я уже не слушал, спеша за Свеном. Удивительный человек, он в отеле всего два дня, но уже отлично ориентируется не только в гостевой части, но и в служебной. На крышу мы попали через выход для персонала, миновав три предупреждения, что для гостей проход закрыт. Электронный замок на последней двери был уже вырван с корнем, а ручка выломана. Терраса, о которой говорил Свен, представляла собой обычную крышу, где для красоты хозяева держали небольшие зеленые кустарники и пышные деревца в кадках. Здесь же под темной пленкой хранили садовый инвентарь, удобрения и все необходимое, чтобы поддерживать импровизированный сад в отличном состоянии. В левой части крыши за высоким забором и звукоизоляционными панелями гудела целая батарея огромных кондиционеров. В одном Свен был прав, с крыши открывался неплохой вид на крошечный городской парк. И даже крыши соседних домов, не слишком мешали наслаждаться этим видом.

— Погода хорошая, — сказал Свен, усаживаясь на уличную лавочку, непонятно откуда взявшуюся на крыше.

Я сел рядом, посмотрел на парк. Погода действительно хорошая, но уже через час, когда солнце поднимется выше, станет жарко и душно. Закрыв глаза, сосредоточился на ледяном лотосе. Любой мастер может ощутить внутри себя силу, рождающуюся в груди. Со временем она становится больше, ты начинаешь чувствовать давление, словно ей не хватает места. Стоит сосредоточиться, погрузиться в нее и понимаешь, что это не маленькая частичка, а нечто большее.

Сначала я думал, что это колодец, глубокий и темный, потом представлял его в виде небольшого водоема. Теперь мне кажется, что это огромное море. Где-то глубоко в недрах моря покоилась холодная сфера, как сгусток концентрированной силы, голодный и прожорливый монстр, но при этом привередливый и разборчивый в еде. Он выпустил толстый стебель, пытаясь пробиться к поверхности моря. Не знаю, что он там искал, так как его и в глубине неплохо кормили, но он был удивительно настойчив. Сейчас заостренный бутон выглядывал над поверхностью воды где-то наполовину. Осматривался и оценивал, хватит ли ему места, чтобы раскрыться.

— Если пытаешься увидеть энергию мира, — сказал Свен, сидевший с закрытыми глазами, — можно ослепнуть. Карл рассказывал, что один раз «открыл глаза» и на неделю ослеп. В прямом смысле слова. Говорил, что перед глазами пелена, ничего не видно, плохо слышно, пропали вкусовые ощущения и запахи. В Китае, по его словам, всех, кто идет по пути великих мастеров, заставляют один раз посмотреть на мировое «ци», чтобы, когда ты станешь сильным, не ослепнуть в самый неподходящий момент.

— Да, если с кем-то дерешься, это может стать неприятным сюрпризом. Спасибо, что предупредил.

— Но один раз увидеть это стоит, я думаю, — добавил он.

Мы еще немного посидели молча. Я пытался уложить в голове мысль, что если мировое «ци» окружает нас повсюду, то что ты увидишь? Будет ли яркая вспышка, как если бы смотрел на солнце, или это нечто другое? Может, наши глаза просто не способны это увидеть, произойдет перегрузка всех чувств, поэтому и «ослепнешь»? В общем, вопросов было больше, чем ответов.

Солнце постепенно поднималось к зениту, стало жарко и душно. В воздухе появился привкус сажи и выхлопных газов, но я это заметил не сразу. Слишком глубоко погрузился во внутреннее море, разглядывая ледяной лотос. Мне кажется, за сегодняшнее утро он еще немного подрос, поднявшись выше над уровнем воды.

Открыв глаза, заметил, что Свена рядом уже не было, но на том месте, где он сидел, осталась школьная тетрадь. Чтобы обложка не растрепалась, ее аккуратно заклеили обычным скотчем. Как и ожидалось, страницы заполнены аккуратным почерком на немецком языке. Полистав ее, сунул за пазуху, чтобы не потерять и не испортить. Из медитации я вышел потому, что на лестнице, ведущей на крышу, появились незнакомые ауры двух мастеров. Один из них был достаточно силен, чтобы воспринимать его всерьез. Хорошо, что я разогрелся, чтобы легко активировать доспех духа, не привлекая большого внимания.

— Мистер Матчин, — окликнули меня на английском языке, но с очень знакомым акцентом. — Тысяча извинений, что прервали вашу тренировку.

Я не удержался, оглянулся и увидел двух китайцев. Первый был одет в обычный костюм, коротко стрижен и имел колючий взгляд. Можно сказать, что ничего особого я не увидел, классический мастер из Поднебесной. А вот второй — примечательный тип. Одет в знакомый традиционный халат ханьфу, в которых щеголяли вельможи во дворце супруги императора Цао. Принцесса Чжэнь мне объясняла, на какие отличительные знаки одежды обращать внимание, чтобы понять, насколько знатный перед тобой человек. Важно правильно оценить обилие вышивки и цвет халата, а еще форму пояса. Судя по его наряду, передо мной предстал кто-то уровня главы клана, занимающего не самое высокое положение, но влиятельного. Вроде бы я уже упоминал, что император Цао подарил мне халат мудреца, сделав огромный аванс. Но если я появлюсь в таком наряде на любом светском мероприятии, то ко мне будут относиться с соответствующим уважением. Я еще тогда улыбнулся чувству юмора императора Цао, так как на моем поясе был изображен панцирь черепахи.