Доставка удостоенных
Шрифт:
– Не очень хорошо, но читаю. Но этот русский не совсем похож на тот, который мне известен. Некоторые буквы кажутся неправильными. Большие предупреждают об опасности, в этом я уверена, но вот то, что пониже, мелкими буквами, прочесть никак не могу.
– Табличка стояла тут, у самой дороги, чтобы любой прохожий мог ее прочесть. Но ее то ли сдуло, то ли свалили, и песок занес ее. Если б я не споткнулся, ее бы никогда не нашли.
– Хотела бы я больше преуспеть с русским - мои познания в языке довольно ограничены. Достаточно, чтобы разобраться в технической статье, но и только. Многие инженеры,
– Свободный обмен идеями с Россией?!
– Ну конечно, а что тут такого? К остальным технологическим государствам это тоже относится.
– Наверно, в этом ничего такого, - откликнулся Лэнсинг, установил табличку и при помощи рукоятки своего ножа заколотил ее колышек в землю.
– Будет стоять, пока ее опять не сдует или сама не свалится. Будем надеяться, что это принесет какую-нибудь пользу.
Они неторопливо, чтобы Юргенс поспевал за ними, вернулись в лагерь. Солнце прошло уже полпути от зенита к западу; они пробыли у куба гораздо дольше, чем думали.
Костер прогорел, но когда Лэнсинг разгреб груду седого пепла, под ним оказалось несколько тлеющих углей. Лэнсинг подбрасывал туда крохотные прутики, пока костерок не разгорелся, потом аккуратно развел огонь побольше. Пока он хлопотал с костром, Мэри молча наблюдала за его манипуляциями. Лэнсинг подумал, что она знает не хуже его: они сделали все, что могли, и смысла оставаться здесь больше нет, и можно тоже двинуться в город - если только, как сказала Мэри, этот город вообще существует.
Теперь его наверняка хватились в колледже; наверно, к этому моменту уже нашли брошенную машину. Лэнсинга заинтересовало, насколько бурную реакцию вызовет его исчезновение - пожалуй, дней десять будут недоумевать, появится несколько заголовков в газетах, а затем о нем позабудут, поместив дело о его исчезновении в архив, вместе с другими ежегодно всплывающими подобными делами. Лэнсинг растопырил пальцы над огнем, чтобы согреть их. День был теплым, а вовсе не зябким, и все равно Лэнсинга обдало холодом.
"Я и другие, я и множество остальных пропавших без вести - не было ли в их числе исчезнувших тем же путем, что и я?" - гадал он.
– Когда мы были у куба, - подала голос Мэри, - ты был вроде бы удивлен тем, что мы сотрудничаем в своих исследованиях с русскими. Почему это вызвало у тебя такие сомнения?
– В мое время, - пояснил он, - Соединенные Штаты и некоторые другие государства пребываем с Россией на ножах. Во время Первой мировой войны там произошла революция, и Россия стала коммунистической державой.
– Была Первая война?
– Ну да, Первая мировая. Вторая мировая. Атомная бомба.
– Эдуард, в моем мире не было ни мировых войн, ни - как ты сказал?
– атомная бомба?
Он отодвинулся от огня и присел на корточки.
– Так вот где была кризисная точка между твоим и моим мирами. У вас не было Первой мировой войны, а у нас была. Скажи, а что с Британской империей?
– Она все так же прочна и надежна, и солнце никогда не заходит над ней. Да, ты сказал еще
– Соединенные Штаты Америки.
– Но ведь Северная Америка входит в Британскую империю, а Южная - в Испанию, то есть, за исключением Бразилии.
Лэнсинг молча уставился на нее.
– Это правда, - подтвердила Мэри.
– Так оно и есть.
– Но ведь американские колонии восстали!
– Ну да, в восемнадцатом веке. Но мятеж быстро угас.
– Значит, наша кризисная точка находится намного раньше Первой мировой войны.
– Я несколько смущена, но наверно, это так. Ты рассказывал нам о рассуждениях своего друга на тему кризисных точек и альтернативных миров. Когда он говорил об этом, ты ему не поверил - ты считал, что он фантазирует, да наверно, и он тоже так думал. Он просто пытался подкрепить свою точку зрения. Когда ты рассказывал об этом в таверне, я еще подумала, что это славная выдумка, построенная весьма изобретательно. Но судя по твоим словам, это вовсе не выдумка.
– Должно быть, ты жила в хорошем мире. Он лучше моего.
– Он прочный и спокойный. Войн почти нет, если не считать нескольких мелких конфликтов. Большие силовые союзы поделили свои территории и в основном наконец вроде бы удовлетворились ими. Разумеется, раздаются отдельные вопли об империализме, но им никто не придает значения.
– Индия, разумеется, голодает.
– Индия всегда голодает, - пожала плечами Мэри.
– Там слишком много народу.
– А Африка эксплуатируется?
– Эдуард, что-то я не пойму - ты за меня или против? Как ты относишься к Британской империи?
– Ну, не так уж плохо. Порой мне кажется, что мы утратили нечто большое и уютное, когда после Второй мировой войны она распалась.
– Она распалась?!
– На мелкие кусочки. Так вот.
В это мгновение он увидел, что ее лицо окаменело, потом постепенно разгладилось.
– Прости, - сказал он.
– Я соберу ужин, - вместо ответа заявила она, - а ты набери дров. Ты ведь проголодался, не так ли?
– Как волк. Мы только позавтракали, а ленча у нас не было.
– Я помогу с дровами, - предложил Юргенс.
– Как я ни скован, но могу пригодиться.
– Договорились, - кивнул Лэнсинг.
– Пошли.
После ужина они развели костер и уселись вокруг него.
– Итак, мы понемногу узнаем, откуда прибыли, - начала Мэри, - но по-прежнему не представляем, куда направляемся. Я прибыла из продолжения великих империй, из логического развития концепции империи, а ты - из мира, где империи исчезли. Или исчезла только Британская империя?
– Не только. Все государства утратили по крайней мере изрядную часть своих владений. В некотором смысле империи остались, хотя и не те, что прежде. Россия и Соединенные Штаты. Только их называют не империями, а сверхдержавами.
– Вот мир Сандры представить гораздо труднее. Он кажется просто волшебной страной. Этакая комбинация древнегреческого склада характера - то есть, того, что сентименталисты назвали бы древнегреческим характером - и повторяющихся Ренессансов. Ведь она назвала это Третьим Ренессансом. Во всяком случае, звучит это совершенно нереально. Чудесный, невообразимый мир!