Доставка
Шрифт:
что, ищет информацию? На меня? Значит ли это, что я ему нравлюсь?
Я быстро наношу красную помаду на губы, а затем толкаю дверь ванной комнаты,
надеясь, что она не заскрипит. Затем я позволяю ей захлопнуться со всей силы, и цокаю
каблуками по плитке, чтобы мое появление стало болезненно очевидным.
– Здравствуй, Дженнифер. Мози.
– я киваю им обоим и хватаю свою шаль, как
спасательный круг, заставляя лицо растянуться
переигрываю. Улыбка должна быть естественной, а не защитным зонтиком, которым я машу
перед лицами людей и пугаю их до чертиков. Я должна немного поработать над своим лицом.
– Эй, Док, - Дженнифер улыбается в ответ, выглядя при этом, как виноватый кокер-
спаниель.
– Ты должна проверить сегодняшнюю работу Мози. Он реально сделала что-то
невероятное.
Они оба выглядят испуганными. Наверное, у меня помада размазана по всему рту и
зубам.
Дженнифер снова улыбается и изворачивается, потому что чувствует вину за то, что
говорила обо мне за моей спиной – за наслаждения моментом, чтобы сделать из меня суку. Но
на Мози это не действует, или, по крайней мере, я не вижу его вины. Он просто пялится и
пялится, его взгляд проникает сквозь меня пытаясь добраться до нефтяных месторождений
или до Китая. Он заставляет меня трястись и похоже я способна вызвать в нем лишь
небольшое колебание.
– Я посмотрю в понедельник. Меня ждут люди, - я перевожу взгляд на Мози, молча
принимая его вызов.
– Ты идешь с нами сегодня вечером?
– спрашиваю я Дженнифер, зная
что она будет держаться в стороне.
– Я уже собиралась закрываться. Вообще-то, мои родители сейчас в городе.
– Ну, ладно, так всем хороших выходных, - говорю я им, словно обращаясь к толпе. Я
машу им ручкой и, злясь, иду к лестнице.
Я наполовину спустилась вниз, когда Мози схватил меня за плечи. Я разворачиваюсь,
чтобы встретиться с ним лицом к лицу. У него жесткий взгляд и он смотрит так, словно хочет
драться. Он так чертовски красив, что мне почти больно смотреть.
– Я говорила тебе никакого панибратства. Постарайся держать свои руки при себе!
–
говорю я, выбрасывая невысказанные между нами обвинения.
– Кто такой Гуннар? Кто-то, с кем ты встречаешься?
– Прошу прощения? - выплевываю ему в ответ, и я злюсь, что он был так любопытен.
Все стало двигаться в плохом направлении. Я должна взять перерыв.
– Я ценю живопись, Мози. Но это то место, где я говорю тебе, что любые твои планы, которые ты, возможно, хочешь применить к кому-нибудь, кто работает здесь выведут тебя прямиком вон из этого
здания.
– У меня нет никаких
– Дженнифер твой руководитель.
– А кому какое дело до Дженнифер?
Не могу сделать что-либо еще, чтобы не поставить себя в неловкое положение. Я
тяжело дышу от того что мы оба так близко стоим друг к другу.
– Так давай просто назовем это первой неделей, и, начиная с этого момента, держи это
при себе, пока тебя не изменили наказание или не оправдали в суде. Это самый лучший совет, который я могу дать тебе. Учитывая, что это твое последнее предупреждение, - шепотом
кричу ему, и я осведомлена, что это все записывается нашей системой безопасности.
– Почему со мной ты не можешь быть самой собой?
– спрашивает Мози, выглядя
несчастным.
– Я просто хочу узнать тебя. Ты мне действительно нравишься, но ты как Форт
Нокс. Ты даже не позволяешь мне быть с тобой милым.
Он прав, и это заставляет меня вздохнуть и, сдаваясь, опустить плечи. У него
прекрасная интуиция, но это по-прежнему ничего не меняет. Я хочу быть честной, но я
должна быть очень и очень осторожной. Я не могу поощрять его, неважно насколько
правильным кажется быть рядом с ним или насколько мне это нравится.
Я сажусь на ступеньку и хлопаю по месту рядом с собой. Мози приседает широко
расставив ноги и облокачивается на перила.
– Я из Детройда, Мози. Штат Мичиган (Michigan), - говорю я, пытаясь покрутить
головой, пока говорю это.
– Я слышала, что ты спрашивал.
– Me chingan, - Мози улыбается.
– Что?
– Мексиканская шутка.
– Моя семья состояла и состоит из иммигрантов. У моих родителей нет работы. Она
была у них, но они потеряли ее. Я довольно сильно поддерживаю их обоих и мою бабушку, которая теперь нуждается в почасовом уходе. Мой брат с ними, но на самом деле его нет – он
никогда не был ответственным. У меня русская семья, но они очень старомодны. Я могу дать
тебе миллион объяснений по этому поводу, - говорю я, рассматривая свои кутикулы.
– У тебя русская семья и поэтому ты не можешь быть со мной самой собой?
– Нет. И, наверное, я даже не должна сидеть здесь с тобой на лестнице, но мне тоже
необходимо об этом поговорить. Вся моя семья зависит от моей зарплаты, так что, у меня нет
выбора, как только делать свою работу и делать ее хорошо. Если бы мы были где-нибудь в
другом месте, возможно, я смогла бы обнять тебя в ответ, или узнать тебя. Но я здесь по
важной причине и думаю, я хочу, чтобы ты это знал.
– Так если бы мы были где-нибудь в другом месте, ты бы дала мне шанс?