Досточтимый Беда — ритор, агиограф, проповедник
Шрифт:
В характеристику Эостервине входят и сведения о том, как он нес посты и бдения:
Он ел ту же пищу, что и остальные монахи, и всегда ел в одном здании с ними, и спал в общем дормитории, как это делал он, прежде чем стал настоятелем ... (с. 720).
Беда рассказывает об «обычаях» героя, как это требовалось правилами составления хвалы. «Обычаи» являются реализацией в повседневной жизни уже упомянутых черт личности Эостервине. С одной стороны, это — физические силы, позволявшие герою нести двойную нагрузку — исполнять обязанности настоятеля и вести строго монашеский образ жизни, не делая себе никаких послаблений. С другой стороны, это такие качества, как смирение, терпение, кротость.
Беда меняет порядок элементов, составляющих рассказ о периоде деятельной жизни героя. Если ритор Эмпорий (V в.) предписывает отмечать, «каковы обычаи «героя», внешность и деяния» [393] , то Беда строит свой рассказ в обратном порядке, делая акцент на «деяниях» Эостервине. «Внешность» становится элементом похвалы постольку, поскольку она является отражением
393
Curtius E. Op. cit. P. 156.
«Третье время» похвальной речи, по традиции, посвящено кончине героя. Согласно определению Эмпория, следует рассказать, «каков сам исход его жизни, каково мнение об усопшем» [394] . Это же требование находим в «Риторике к Гереннию» [395] и у св. Исидора Севильского [396] . Рассказ о «третьем времени» Эостервине включает упоминание о его поведении во время болезни и последнем дне его жизни. Болезнь Эостервине длилась неделю, из которой два дня герой стойко переносил страдания и продолжал следовать тому жизненному распорядку, который он установил для себя ранее. Он, как пишет Беда, продолжал жить в общем дормитории. Последние пять дней, когда, вероятно, ему было легче находиться в одиночестве и готовиться к переходу в мир иной, Эостервине провел «в более тайном месте» (с. 720). В биографии Эостервине Беда не пишет, как именно готовился тот к уходу из жизни, но по «Житию св. Катберта», где тема кончины святого разработана очень подробно, можно представить, что Эостервине наложил на себя особенно строгий пост и выполнял большое молитвенное правило. Согласно традиции, зафиксированной в патериках, Эостервине перед смертью вышел к братии и попрощался с каждым. Беда приводит и «мнение об усопшем»: монахи плакали «об уходе столь великого Отца и пастыря» (с. 720). Биография Эостервине завершается таким же образом, как и начинается: несколькими цифрами. Однако в начале биографии приводятся цифры, определяющие время настоятельства Эостервине, то есть относящиеся к его общественному служению. Биография заканчивается цифрами, касающимися Эостервине как человека:
394
Ibidem.
395
«Ad Herennium» L. Ill, VI, 10. P. 24.
396
S. Isidori Hispalensis Episcopi opera. Paris, 1850. PL, V. 82. P. 125.
Он поступил в монастырь двадцати четырех лет «отроду» и прожил там двенадцать лет, семь из них как пресвитер, а четыре как настоятель ... (с. 720)
История Эостервине является единственным жизнеописанием в составе исследуемого произведения, в котором присутствуют все элементы похвальной речи, и равновесие между отдельными ее частями соблюдается автором. Иначе выглядят истории других отцов настоятелей.
Сигфрид, управляющий Веармутом в качестве наместника, сменил на этом посту Эостервине. Несмотря на то, что и тот и другой формально находились в одном и том же положении и несли одинаковые труды, биография Сигфрида разительно отличается от биографии его предшественника. Она фактически состоит из характеристики Сигфрида. Беда опускает рассказ о «первом времени» Сигфрида, в самых общих выражениях говорит о его предсмертной болезни и кончине. Из элементов «второго времени», посвященного деятельной жизни героя, Беда останавливается только на «свойствах тела и души» [397] , причем отмечает не только положительное, но и отрицательное. Первыми в характеристике идут сведения об образовании Сигфрида, однако не говорится, где он обучался. Тем не менее, первое требование к настоятелю заключается в том, чтобы он был «муж, в достаточной степени наученный знанию Писания» (с. 721). О его личных качествах мы узнаем лишь самое общее: «украшенный высочайшими добродетелями» (с. 721). Говоря об «обычаях» Сигфрида, Беда останавливается на «удивительном подвиге воздержания» (с. 721), из чего следует, по крайней мере, что Сигфрид, как и Эостервине, был строгим постником. Однако, обратившись к «свойствам тела», Беда не находит чего-либо достойного похвалы, как в случае с Эостервине. Сигфрида скорее отличают «свойства, ... доставляющие неудобства» [398] . Однако Беда не следует слепо правилам риторики, для которой существует либо хвала, либо хула [399] . Для автора невозможно подвергнуть осуждению несовершенства человека, коренящиеся не в его грехах, а в физическом нездоровье. Поэтому Беда не произносит слов осуждения, но скорее с сочувствием объясняет, что братия видела перед собой человека, в высшей степени достойного,
397
«Ad Herennium» L. Ill, VI, 10. P. 24.
398
Ibidem.
399
Op. cit. P. 22 — 24;
... но ему весьма мешало защищать его духовные добродетели физическое нездоровье, так как он старался сохранить чистоту сердца, страдал от неизлечимого недуга легких (с. 721).
Необходимо отметить, что введение в характеристику героев «свойств тела» происходит только в случае отцов со-настоятелей. У Беды было, очевидно, отчетливое представление об иерархии героев. То, что может раскрывать личность персонажа, менее значительного среди главных героев, не входит в характеристику центральных персонажей. Сходную картину можно наблюдать в «Житии св. Катберта». Страдания героя, причиненные его предсмертной болезнью, описываются свидетелем, героем второго плана. Сам святой стяжал такое смирение и терпение, что, по канонам жанра, ему не полагается жаловаться и рассказывать о своих недомоганиях. Указания на «свойства тела» отсутствуют в характеристиках Бенедикта и Кеолфрида; их положение в монастыре говорит о праведной жизни, о высоком уровне духовности. В раскрытии их образов внешность не может играть никакой роли, ибо они сами более дух, чем плоть.
Говоря о главных героях среди настоятелей, о Бенедикте Бископе и Кеолфриде, Беда в общих чертах придерживается схемы «похвальной речи», которую столь явным образом он отразил в истории Эостервине. Однако в отличие от Эостервине, которого Беда изобразил среди безымянных братий, Бенедикт не ограничен в своем общении стенами монастыря. Вся его жизнь показана во взаимодействии с жизнью и судьбами других людей. Беда рассказывает о Бенедикте как о человеке, изначально равном по положению людям, облеченным властью. Так, упоминается, что Кенвалх, король западных саксов, был старым и добрым другом Бенедикта. Мы видим героя, произносящего монолог перед другим королем, Эгфридом, правителем Нортумбрии. Беда рисует их отношения как близкие и доверительные, возможные между людьми, равными по положению:
Он рассказал королю все, что он делал с тех пор, как юношей покинул родину; он не скрыл от короля желания, к которому побуждала его пылкая вера: «основать в этих местах монастырь» он изложил все, что он узнал в Церкви и монашеской жизни, живя в Риме и других местах; он поведал королю, сколько священных книг и св. мощей блаженных апостолов и мучеников он привез в Британию (с. 716).
Бенедикт является единственным героем «Жизнеописания», который свободно вступает в беседу с королем. По своей значимости для истории Вселенской Церкви и монастыря, основанного им, Бенедикт единственный удостаивается характеристики, которую автор дает от лица папы Виталиана. Когда требуется найти проводника новопоставленному архиепископу Кентерберийскому, выбор делает сам папа. Он избирает Бенедикта, так как знает его как «мудрого, усердного, благочестивого и славного мужа» (с. 715).
Говоря о «первом времени» жизни Бенедикта, Беда упоминает и его высокое происхождение, и склонность к благому, и положение при дворе короля Освиу. Однако среди элементов, входящих в структуру «первого времени», автор обращает особое внимание на образованность Бенедикта. Беда подчеркивает, что Бенедикт не только узнавал нечто новое в своих странствиях (включая и самое первое), но по возвращении домой старался передать эти знания другим:
Вернувшись домой, он искренно посвятил себя тому, чтобы сделать известными насколько возможно широко те обычаи церковной жизни, которые он узнал, полюбил и привык исполнять в Риме (с. 714).
«Второе время» рассказа о Бенедикте посвящено не столько его личности и не его деятельности как главы монастыря, а результату этой деятельности. В «Жизнеописании» он предстает перед читателем как собиратель монастырских богатств, материальных и духовных. Сначала он приобретает знания. Во время своего второго путешествия он провел несколько месяцев в Риме, прежде чем поступил в братию монастыря Лерин, и «немало, как и прежде, насладился приобретением спасительного знания» (с. 715). Позже, когда Бенедикт становится настоятелем монастыря, он начинает собирать «все, что необходимо для службы в церкви и в алтаре, св. Сосуды или облачения» (с. 717), а также книги по всем отраслям знания, иконы, св. мощи. Результаты этой собирательной деятельности косвенно раскрывают личность Бенедикта как приверженца римской церковной культуры. Беда особенно отмечает тот факт, что Бенедикт ввел в Веармуте и Ярроу греко-римское пение. Пристрастие основателя монастыря ко всему римскому отразилось и в эпизоде, рассказывающем о строительстве монастырской церкви. Бенедикт не был удовлетворен постройками в местном стиле и захотел возвести церковь «согласно римскому обычаю, который он всегда любил» (с. 716). В изображении Беды Бенедикт мало занимается хозяйственной рутиной. Несмотря на то, что автор позже отмечает, что Бенедикт начал в монастыре много благочестивых дел, включая строительство часовен, создается впечатление, что вся его деятельность связана с миром вне монастырских стен.
Оценка деятельности Бенедикта-настоятеля дается не самим автором: Беда приводит мнение о нем короля Эгфрида. Увидев процветание монастыря, король был «немало обрадован ... добродетелями, трудолюбием и благочестием» (с. 718) Бенедикта.
Наиболее подробно разработана у Беды тема «третьего времени» жизни Бенедикта. Согласно Беде, его герой лишен возможности даже покидать свою келью из-за нездоровья. Единственный род занятий, который доступен Бенедикту, кроме молитвы, — поучения братии. Это тоже активная деятельность, но не на материальном, а на духовном уровне. Переход к оседлой жизни в преклонном возрасте не исключает физических испытаний. Труды и страдания дальних странствий сменяются перенесением болезни. Аскетические подвиги Бенедикта, а вместе с ним и Сигфрида, кончаются только со смертью. Сама болезнь, которую они оба стойко переносят, имеет такой же смысл, как посты, бдения, перенесения лишений в юности.