Достоевский и Апокалипсис
Шрифт:
Нужно уточнение самого понятия автопортрета и дифференциация внутри его.
Прямой автопортрет. И автопортрет (незаметный) среди других персонажей.
Одно дело — единственность автопортрета, так сказать, монопольность его. Другое — автопортрет художника на его картине, изображающей группу людей. Тут, конечно, связь (взаимопроникающая), но и отличие (существенное).
Автопортрет, так сказать, духовный, иногда «проговорочный».
Например, у Гойи — «Дон-Кихот», «Вой собаки», «Старик на костылях: “Я все еще учусь”».
У Пушкина — «Моцарт».
У Достоевского — «Смешной человек». Или персонаж (он сам) в его рассказе
Наброски к статье Автопортреты как исповедь перед Апокалипсисом
1. Определение Апокалипсиса еще как и самоопределение. Это весть, откровение о гибели или о спасении.
93
Имеются в виду ключевые эпизоды из жизни Достоевского, о которых шла речь ранее в этой книге: инсценировка смертной казни, письмо Фонвизиной от янв. — февр. 1854 г. по выходе из каторги с рассуждением о Христе и истине, смерть первой жены Марии Дмитриевны и знаменитая запись: «Маша лежит на столе. Увижусь ли с Машей?» (20; 172–175), запись в альбом О.А. Козловой 31 января 1873 г. (27; 119).
2. Есть только три способа общения: проповедь, притча, исповедь. Перед Богом = совестью, перед людьми и перед собой, как это в Библии.
3. Вопрос якобы частный, на самом деле — та часть, которая выявляет всеобщее (искусство — религия).
4. Все искусство «просто» «перевод» небесного языка на земной (искусство, культура вообще по своему происхождению религиозны). Даже если вы считаете религию частью культуры, то не сможете отрицать религиозную природу происхождения искусства.
5. Тут отступление, крайне важное. Это — см. предыдущий пункт — приводит нас к следующему пониманию самих искусства, культуры и религии…
Искусство? Литература. Живопись, скульптура, архитектура, музыка…
В начале было Слово… «Слово» есть что? И есть литература. «Слово», то бишь литература (сначала устная и поэтическая), и было основанием всех искусств. Все остальные искусства «лишь» «перевод» с языка слова на язык глаза, слуха, осязания.
6. История автопортрета. Доказательство предыдущего. Автопортрет — это же исповедь. Когда она началась? Протуберанцы в Библии. Отчеканено у Августина Блаженного (а до него — не только в Библии примеры, но и у Сенеки…)
7. Автопортрет… Либо бегство от самого себя, либо беспощадное приближение к самому себе.
8. Эпиграфы: Сократ — «Познай самого себя».
Гойя. Три истории о нем
1. История создания его произведений.
2. История открытия его произведений (что — о нем, из него знали его современники, а что — потом узнали потомки).
Уже эти две истории невероятно таинственны — и так же невероятно переплетены.
При жизни его, в сущности, не знали. Знали, конечно, его портреты, церковные росписи, шпалеры. Но настоящего Гойю, автора «Капричос», серий офортов — «Бедствия войны», «Нелепицы» и др., наконец автора «черной живописи», не знал никто. А он почему-то об этом и не заботился.
3. Есть еще третья история —
Все это невероятно точно и таинственно сосредоточилось в картинах Дома Глухого. История открытия (уже после смерти художника). Непонимание, отторжение критикой.
Рафаэль Аргульоль [94] считает, что Гойя писал «черную живопись» только для себя. Не согласен и возражал ему при нашей встрече. Не может, по своей природе, человек писать только для самого себя. Все четырнадцать картин «черной живописи» — это какая-то «бутылка в океан». Что такое «бутылка в океан»? Последняя надежда в абсолютно безнадежной ситуации.
Развернуть, продумать, прочувствовать, что Гойя там, в Доме Глухого, думал, чувствовал, каково ему там было. Действительно, какой-то странный фатализм и какая-то еще более странная надежда быть увиденным и понятым.
94
Рафаэль Аргульоль — профессор эстетики и теории искусства, испанский философ и писатель. В ноябре 2002 г. выступал с лекцией в Москве, в Институте Сервантеса.
Дом Глухого — это какое-то невероятное сосредоточение в одной точке — всей его жизни, всего его духа, всех его исканий.
«Безумец»!..
Ответ дан у Достоевского: «Да мое безумие [95] здоровее вашего здоровья» (24; 133).
От одной тысячной правды о мире, о человечестве, о человеке, о вас, о нем, о тебе — да вы с ума сойдете, трусы! А он вам ее всю и сказал, ну не всю, конечно…
Отсюда, кстати, вся ненависть, почти физиологическая, что к Гойе, что к Достоевскому.
95
Моя болезненность. — Примеч. ред.
Я сейчас стою перед этим Домом Глухого и жутко боюсь в него войти. Хотя точно знаю, что если войду, то открою небывалое. Как странно, что я формулирую это только сейчас.
Вернусь к мысли: как мир познавал Гойю — в сравнении с Достоевским.
Достоевский начал познаваться со своего первого слова. У него все выходило параллельно тому, как он писал. Все становилось известно тут же, сейчас же, сиюминутно.
Гойю знали как портретиста, знали его шпалеры. Из больших картин при жизни были «опубликованы» — «майские» 1814 г. («Восстание 2 мая», «Расстрел повстанцев 3 мая»), конечно, «Королевская семья», вскоре впрочем замененная королем на другую, лакейски подхалимную, «Королевскую семью» валенсийского художника Висенте Лопеса.
Но его «черную живопись», «Бедствия войны», да и «Капричос» в полном объеме мир узнал через 50 лет после смерти художника. «Черная живопись» стала известна в 1878–1879 годах. Гойя будто и не хотел быть узнанным в свое время. Его главные работы многие годы оставались как бы «подпольными» произведениями мировой культуры. Почему? «Черные картины» писались втайне — никому не показывались, равно как и большинство других серий гравюр.
Да, «Капричос» были опубликованы и тут же под угрозой преследования инквизицией изъяты из продажи и переданы, подарены (в сущности, отданы на вечное хранение) королю. Гойя победил инквизицию, подарив королю медные пластины — «исходники» — и отпечатанные гравюры.