Достоевский и Апокалипсис
Шрифт:
Ведь эта тихая сцена по контрасту же сделана «намечно» с кричащей, вопиющей сценой безумия К.И. Потому-то она и тихая, потому-то и «намечная»: все отдано на воображение читателя. И что дает для этого письмо? А там слова: «Молишься ли ты, Родя?»
Последняя встреча с Родей: я вот уж который день статью-то твою читаю, да где уж мне понять, но думаю, вот она, разгадка вещей! А мы к нему пристаем, «докучаем».
Знала бы она — какая разгадка каких вещей в статейке той. Статьей той и ее участь предрешалась.
Не знаю, но кажется мне, что это единственный в мировой
«Не на век, ведь еще не на век?..» Вот музыка этой пьесы. Здесь-то та правда, которой она и боится и от которой бежит в безумие. А еще есть скрытое страдание за Дуню: ведь тоже хотела пожертвовать ею, перейти черту, да остановилась. А какие контрасты! Благонамеренная ложь о Петре Петровиче, а потом вдруг: «Пойдите вон!» Боязнь Сони, ревность к ней. Любовь. Тут и часы (которые Раскольников заложил и все боится, что она спросит о них). Тут и крестик. «Я все приглядывалась, что-то не увидела, ни часов, ни крестика. Не разглядела, наверное».
Юбилеи Достоевского
Юбилеи.
1881-й, 91-й, 1901-й (?), 1911-й, 1921-й (дотошнейше выяснить, что делали в эти дни — Ленин, Луначарский, Троцкий и др., что делали поэты Ахматова, Блок, Волошин…), 1931-й, 1941-й, 1951-й, 61-й, 71-й, 81-й, 91-й (абсолютная невероятность — мой доклад в Колонном зале (11 ноября 1991-го). Я приглашаю Горбачева — через Черняева, они являются, В. Максимов, Ю. Кублановский, Алесь Адамович… И вот в этом зале, бывшем Дворянском собрании, в котором происходили открытые суды над «врагами народа», где — обернулся, — кажется, вон там, в левом окошке сидел Сталин, подслушивая и подглядывая, как всегда, — происходит такое. [173]
173
Речь идет о торжественном вечере, посвященном 170-летию со дня рождения Ф.М. Достоевского в Колонном зале Дома союзов 11 ноября 1991 года.
Опять возвращаюсь к старой идее: собрать всех гениев за одним столом.
Идея гениальная. Только не спешить, но к ней готовить: собрать всех их вместе, всех усадить за один стол, чтоб все посмотрели то, что с ними со всеми и что с нами со всеми — произошло…
Благодаря вам, несмотря — на вас. Еще как?.. Хорошо, хорошо. Миллиарды миллиардов, из которых, в теории, вы, гении, мы, гении, они, гении, — только и должны были родиться, чтобы наконец все-все понять и открыть наконец — главный путь.
Усадить всех за один стол. Показать им всем, что произошло после них, то ли по их предначертанию, то ли вопреки этим предначертаниям, но, так или иначе, вот — реальный результат…
Ну что, скажете: вы все — от Платона, Христа до сегодняшнего Солженицына — результат?
Я не знаю главного ответа на этот вопрос. Я знаю только одно: свое, если оно честное и совестливое дело, его-то должно делать до конца. Несмотря ни на что, несмотря ни на кого. Никакой это не героизм — это просто еще не позабытая память о нормальности.
Наше литературное созвездие XIX века.
Пушкин,
А Данте, Петрарка, Боккаччо? Данте родился в 1265-м, Боккаччо умер в 1375-м. За 110 лет возведен духовный фундамент итальянской культуры. А Боттичелли, Леонардо, Микеланджело, Тициан? Боттичелли родился в 1445-м, Тициан умер в 1576-м. Всего 131 год.
Между рождением Баха и смертью Бетховена (посередине — Гайдн, Гендель, Моцарт) — всего 142 года. Кант, Гегель, Шеллинг, Шопенгауэр — 136… Какие странные чудесные плодоносные взрывы! Какое гениальное состязание, соревнование гениев… Случайность? Не может быть. Их не было бы друг без друга, но как быть с первыми, с самыми первыми?
Образ: Леонардо — Микеланджело работают рядом, на разных стенах, для одного собора.
Но ведь то же самое и для названных композиторов, философов, писателей.
Да ведь, в сущности, для всех гениев не было ни времени, ни пространства (расстояния). Все они были современниками и сопространственниками, земляками, землянами.
Зорю бьют… из рук моих Ветхий Данте выпадает, На устах начатый стих Недочитанный затих. Дух далече улетает…Все они расписывали рядом стены одного храма.
Больше всего боюсь одного: не останется ли от всей России только то литературное наше созвездие, ну еще два-три — музыка, поэзия, философия Серебряного века, да еще Булгаков, Платонов, Солженицын… Больше всего боюсь и почему-то острее всего предчувствую это. Неужели вся история России сведется к этим именам и будет кто-то ездить в нее лишь для поклонения «родным могилам».
Гений — реализованный, воплощенный идеал нации. Гений нации — «путеводная звезда» ее. Точнее всех эту мысль, это чувство выразил Гоголь: Пушкин — это, может быть, русский человек через 200 лет… Пушкин родился в 1799-м, через четыре года будет 200 лет. Где они, Пушкины?..
Не только, выходит, классики марксизма-ленинизма ошибались насчет сроков…
Достоевский — Чернышевский
Чернышевский на Достоевском все-таки не споткнулся (полупрезрительно, пренебрежительно принял во внимание), а Достоевский на Чернышевском все-таки споткнулся.
В чем дело? Более глубокий человек. Интереснее относится к менее глубокому. И наоборот.
«Крокодил». Достоевский намертво, начисто отрицал, что имел в виду Чернышевского. Как же я своего брата, каторжного… Говорил это искренне, с напором. [174]
Ужасно, но я не верю. Доказательства. Жена… Мне в брюхе-то критиковать вас легче… Это из самого «Крокодила», а плюс еще оценочки в «Записных книжках» (теперь-то они известны).
174
См.: 21; 28–29 (глава «Нечто личное» из «Дневника писателя» 1873 г.).