Доверие
Шрифт:
— Уж вдвоем-то мы справимся.
Возвращаясь домой, Томас размышлял над необъяснимым явлением: на его жизненном пути встречаются люди, которые дают ему остро почувствовать, если он хоть разок оступится, к примеру Меезеберг, но встречаются и другие, которые хотят ему добра, только добра: Вальдштейн, Рихард Хаген, Ридль. Как же так случилось, что суровые и непримиримые получили столько власти?
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
1
Ульшпергер
Ульшпергер еще раз перевел Кожевникову текст радиопередачи с Запада. Затем пересказал отчет молодого Фирлапа о командировке. Несколько лет назад тот вместе с инженером Ридлем впервые ездил на Запад, теперь его одного послали заключать ответственные соглашения. Все это время он много учился, занимался не только экономикой, он стал бегло говорить по-английски, приобрел хорошие манеры, наблюдательный от природы, он все подмечал. Во время последней поездки ему бросилось в глаза, что курс восточной марки поднялся и ее весьма охотно покупают из-под полы.
Ульшпергер также показал Кожевникову наиболее интересные места в статьях западных газет, привезенных Фирлапом.
Когда они расстались, была еще ночь. Но рассвет уже притаился за горизонтом. Тьма недолго могла продержаться.
Ульшпергер надеялся застать Рихарда Хагена в соседнем городке. Там вчера заседал окружной комитет партии, и Ульшпергер знал, что Рихард решил все-таки съездить туда.
Он обрадовался, увидев, что окна комитета еще или уже освещены. Уборщица фрау Эльснер обслуживала несколько учреждений и потому спозаранку явилась на работу, сейчас она сидела у приемника с учительницей Мальцан. Они сварили себе кофе. Рядом, внимательно слушая радио, сидел еще кто-то. Ульшпергер узнал того, кого искал.
— Вот так удача! — крикнул он.
Рихард кивнул. Он мигом понял, зачем понадобился Ульшпергеру.
— Мой племянник, — объявила фрау Эльснер, — тоже не отрывается от приемника, и вид у него при этом чудной, точно он кого-то подкарауливает. Они там не иначе что-то задумали.
— А что, сигналы подают? — спросил Рихард.
— Может быть. Все может быть, — быстро ответила фрау Эльснер.
— Ну что за чушь ты городишь, товарищ Эльснер, — сказала Мальцан.
— А вот муж говорит, что его двоюродный брат, он на эльбском заводе работает, все с какими-то стариками встречается, то на одном садовом участке, то на другом, это что, тоже чушь, по-вашему?
Мальцан рассмеялась.
— Почему бы им и не встречаться?
Ульшпергер помолчал. Но, подумав, попросил:
— Мальцан, запиши-ка все, а там посмотрим, чушь это или не чушь. Потом передашь мне.
У Рихарда в памяти засела одна встреча, настолько мимолетная, что он даже не решался говорить о ней. Иначе еще подумают, вроде учительницы Мальцан, что и он чушь городит. Встреча эта произошла уже после того, как смерть Сталина начала сказываться на плакатах и мыслях людей. Янауш своим насмешливым каркающим голосом говорил как бы от имени всех озлобленных шептунов. Может, именно потому, что Рихард всегда помнил о Янауше, упорно не приемлющем ничего нового, тот все время попадался ему на глаза на заводе и в городе. Он и на той неделе столкнулся с ним. У
— Скоро тебе такое доведется увидеть, чего ты и во сне не видывал…
Он умолк, заметив Рихарда. Но лицо его выражало удовольствие, смешанное со злорадством.
Что тут рассказывать? Нечего! Идет по улице пожилой человек с двумя приятелями. На такие пустяки внимание обращать, жизни не рад будешь…
Возвращаясь в Коссин, Рихард сел в машину Ульшпергера. Его шофер Бернгард Витт вел за ними пустую машину, вспоминая недавнее прошлое. Его ведь дважды посылали с инженером Ридлем. Один раз в Тюрингию, когда жена Ридля умерла от родов в какой-то деревне и они увезли оттуда ребенка. В другой раз он возил Ридля в Западную Германию на переговоры. Ридль использовал свободные минуты на какие-то странные визиты. Витту было досадно, что никто потом не спросил его об этом, даже Рихард Хаген, хотя ему-то уж надлежало знать, чем дышат люди вроде Ридля.
Витт любил свой завод и достаточно много знал, чтобы представить себе, о чем толкуют эти двое, Ульшпергер, директор завода, и Рихард, секретарь парторганизации. Он бы им посоветовал в такие дни не спускать глаз с Ридля. И злился, что ему приходится молча ехать сзади.
Рихард Хаген договорился с Ульшпергером выбрать, предварительно заручившись согласием Штрукса, который всегда рано приходил на службу, в каждом цехе доверенное лицо. Пусть эти доверенные из самых надежных товарищей будут в курсе жизни и образа мыслей людей подозрительных и ненадежных. Пусть через короткие промежутки времени докладывают обо всем Штруксу. А Ульшпергер решил, не отлучаясь из кабинета, держать связь с комендатурой и окружным комитетом партии. В случае чего он подаст сигнал тревоги. Всем доверенным тогда мигом надо будет собраться у него.
Рихард ответил, что сам обойдет как можно скорее все цехи и все участки, чтобы яснее представить себе положение на заводе. Ульшпергер же предложил передать в случае опасности по заводскому радио, ну, к примеру, песню «Небо Испании», ее знают все, кто и в Испании никогда не бывал.
— Вот удивился я, — добавил Рихард, — когда услышал здесь впервые нашу песню. Неужели они все были в Испании, подумал я, такие молодые ребята? Быть не может! Очень меня порадовало, что они ее знают!
— Да, ты был там, — ответил Ульшпергер. — А меня, сколько я ни просил, не отпустили.
Они приехали в Коссин очень рано, под моросящим дождем. Ульшпергер отпер дверь своего кабинета.
Хоть Штрукс и одобрил меры директора и секретаря, но попытался охладить их пыл. Он считал, что беспартийные или члены других партий охотнее всего получают разъяснения у своих единомышленников. Кое-кто, Янауш к примеру, заходит к мастеру Цибулке домой или на садовый участок, так же как Вебер, бригадир ремонтников из трубопрокатного. Штрукс предложил даже выбрать доверенными мастера Цибулку и бригадира Вебера.
Когда после этого разговора (уже успело пройти несколько минут, потом четверть часа, полчаса, и день был уже в разгаре) они собрали доверенных, те только удивились. Ничего подозрительного или тревожного никто не сообщил. Мастер Цибулка сказал, что у печей все и так в полном порядке. Были у них раздоры, о чем всем известно, скандалил кое-кто из упрямых литейщиков, но и те за последнее время утихомирились.
Другие доверенные доложили примерно то же. Рихард ждал даже, не скажет ли Штрукс, как и Мальцан: ну и чушь все это.