Доверься мне
Шрифт:
И никто не догадывался, что накануне ночью, выворачивая наизнанку собственную душу, Конни изведала самую мучительную из пыток. Поступила ли она опрометчиво, бросившись Нику на шею? Или судьба благословила ее великой любовью — любовью, что приходит только раз в жизни?
Роббинс, надо полагать, особого благословения в происшедшем не усматривает. С его-то связями он мог бы измыслить какой-нибудь план, позволяющий ей остаться рядом. Если бы Ник и впрямь этого хотел, он бы нашел выход. Но никакой альтернативной программы любимый ей не
Следовательно, она ему не нужна, и удивляться тут нечему. Разве встречались ей в жизни мужчины, что поступили бы иначе?
Конни подошла к месту и подняла правую руку.
— Вы клянетесь говорить правду, всю правду и ничего кроме правды?
— Клянусь!
Она поглядела в сторону обвинителей и увидела прокурора. Как элегантен, как хорош собой! Ник изогнул бровь, и женское сердце сладко дрогнуло. Нужно возненавидеть его, да не получается… Он подарил ей самые восхитительные минуты в ее жизни, освободил от мучительной скованности, научил доверяться другому — пусть на краткое мгновение.
Но все это в прошлом. Сейчас она свидетельница. А он государственный обвинитель. Все остальное для него значения не имеет.
Конни ожидала, что опрашивать ее станет Дан Корбетт, но встал почему-то Ник. По мере того как он подходил все ближе, дыхание ее учащалось. Стараясь унять дрожь, Конни до боли сцепила пальцы.
— Мисс Грант, — начал прокурор, — каков был ваш род занятий на пятнадцатое декабря тысяча девятьсот шестьдесят пятого года?
— Я работала официанткой в ресторане "Афродита" и очень дорожила этим местом. Приятные люди, великолепный стол, щедрые чаевые.
— У вас были постоянные клиенты?
— А то! Многие заходили по нескольку раз на неделе и всегда выбирали мои столики. — Она оглянулась на присяжных. — Я гордилась своей способностью запоминать, что людям нравится из еды и напитков. Особенной популярностью пользовался фирменный коктейль "Ураган": ром с гранатовым соком и…
Роббинс слегка откашлялся, и Конни поняла, что уклонилась от темы. Она подняла взгляд: в глазах молодого прокурора светилась такая беззаветная любовь, что поток слов мгновенно иссяк.
— Мисс Грант, вы помните Джованни и Софи Саверо?
— Да. — Короче и сказать нельзя. Ник должен остаться доволен.
— Вы можете нам о них рассказать? Своими словами?..
— Почтенная пожилая пара. Очень приятные люди. Мне казалось, что им хорошо вместе и что они нежно любят друг друга.
— Протестую! — воскликнул Стэнли Корфф. — Свидетельница не является ни психоаналитиком, ни близким другом семьи. Это необоснованное предположение.
Конни метнула на него яростный взгляд. Рядом со Стэнли расположились двое адвокатов в дорогих костюмах, парочка юрисконсультов и ассистенты. Мерзавцы, подумала она. Там же восседал и Макс Саверо собственной персоной.
— Находились ли Джованни и Софи Саверо в ресторане "Афродита" пятнадцатого декабря тысяча девятьсот шестьдесят пятого года?
—
— Они сидели за одним из ваших столиков?
— Да.
— Вы с ними говорили?
— Разумеется. А как иначе, по-вашему, я могла принять заказ? — Конни произносила ничего не значащие слова, чувствуя, что не в силах смотреть на любимого, вспоминать то, что произошло между ними, домысливать то, что еще могло бы произойти.
— Мисс Грант, перескажите суду ваш диалог с четой Саверо.
— Джованни Саверо заказал ланч на двоих. Он всегда так поступал. Он говорил, что именно подать Софи Саверо, потом переводил взгляд на жену и вопросительно изгибал бровь, проверяя, не ошибся ли. А она улыбалась и похлопывала его по руке.
Поскольку Ник не стал ее останавливать, Конни продолжала описывать пожилых супругов, которые, по ее мнению, любили и уважали друг друга, были добры к ней, Конни, и ко всем окружающим. То и дело девушка оглядывалась на присяжных, чувствуя, что те понимают ее простые слова и скрытый подтекст: Джованни и Софи Саверо были хорошими людьми.
Присяжные заулыбались, когда Конни дошла до словарного запаса и "альковных тайн". Хотя Корфф несколько раз пытался протестовать и протесты принимались, становилось ясно, что даже судья Фултон к ней явно расположен.
Прокурор искусно заставил ее воспроизвести диалог с Майклом Джорданом в баре, включая замечание о рождественских подарках.
— Кому вы собирались дарить подарки?
— Протестую! — Стэнли вскочил на ноги, кипя негодованием. — Список рождественских покупок не имеет отношения к делу об убийстве!
— Ваша честь, я пытаюсь дать характеристику свидетельницы, — парировал прокурор.
— Протест отклоняется, — изрек судья. — Продолжайте, мисс Грант.
— У меня нет семьи, — объяснила Конни, — но я думала купить подарки друзьям. — Она перечислила несколько имен, последним назвав Стива Клуни. — А еще я училась на заочных подготовительных курсах.
— Работая официанткой, вы успевали учиться? — уточнил Роббинс.
— Мне всегда хотелось чего-то добиться в этой жизни. Стыдно признаться, я даже школы не закончила, но впоследствии экстерном сдала экзамены за старшие классы. Сейчас я учусь в колледже и работаю. Мне приходится работать, потому что, когда я решила выступить свидетельницей на первом процессе Саверо, я потратила все свои сбережения.
— Протестую! То, что произошло после пятнадцатого декабря тысяча девятьсот шестьдесят пятого года, не имеет отношения к делу. — Стэнли буквально подбросило со своего места.
— Ваша честь, — проговорил прокурор, — я пытаюсь показать, на какие жертвы пошла эта молодая женщина ради того, чтобы помочь правосудию.
— Протест отклоняется!
Роббинс дошел уже до заключительного эпизода.
— Присутствует ли в зале человек, вошедший в ресторан "Афродита" пятнадцатого декабря тысяча девятьсот шестьдесят пятого года?