Доверься мне
Шрифт:
Глава первая
Ей было семнадцать. Окончив школу и уехав из Твери в Москву, она с треском провалила вступительные экзамены в мединститут и, решив не возвращаться домой, зачем-то пошла в медучилище. Медицина никогда не прельщала её, даже в детстве она не играла в доктора, не «лечила» своих многочисленных кукол. Но, уступив напору матери, сказавшей: «Ты всё равно не знаешь, кем хочешь быть, так иди на врача! Без куска хлеба не останешься», поехала подальше от дома, учиться зарабатывать этот хлеб. Оценки в аттестате позволяли рассчитывать
Шумное общежитие действовало угнетающе, это усугубляло и без того нелёгкую учёбу и тяжёлое душевное состояние. Отец в то время уже пристрастился к спиртному и втянул в это дело мать, деньги из дома поступали редко, их ни на что не хватало, жить приходилось, перебиваясь с копейки на копейку. Ей нужно было учиться хорошо, чтобы хотя бы стипендию получать. К счастью, мир не без добрых людей. Видя, как тяжело приходится её любимой ученице, одна сердобольная преподавательница пристроила Ленку работать в больницу в хирургическое отделение.
Это была еще та работёнка! Мытьё полов и вынос «уток» за лежачими больными по выходным и вечерами некоторых будних дней, превратили Ленку в «тень». Она сильно исхудала, вид у неё был болезненный. Но даже это считала лучшим вариантом, чем сдаться и вернуться домой. Плюсом работы была возможность бесплатно питаться в больничной столовой. А иногда бывало так, что к Ленке подходил кто-нибудь из родственников прооперированных пациентов и, опустив в карман её халата денежку, просил присмотреть получше за его родичем. Ей было стыдно брать деньги. Но их так не хватало! И Ленка отрабатывала каждую копейку по полной.
В отделении она почти ни с кем не контактировала. Не находилось на это ни времени, ни сил, а главное – желания. Кроме приветствия по приходе на работу и прощания по убытии, она мало что ещё произносила. Сплетен с коллегами не поддерживала, с больными больше общалась улыбкой, нежели словом. При этом все были к ней добры и, может, именно потому, что ни к кому не лезла с лишними вопросами и разговорами. Иногда старшая медсестра под «страшным секретом» позволяла Ленке остаться в больнице на ночь, но это уж когда сил на дорогу совсем не оставалось и приходилось просить о помощи. Время шло. Понимая, что дальше так продолжаться не может, Ленка решила перевестись на вечернюю форму обучения, а днём продолжать работать. Заведующий отделением откликнулся на просьбу милой девушки о возможности трудиться ежедневно, и тогда она стала заступать на свой пост каждое буднее утро.
Однажды, в середине рабочего дня, набрав в ведро для мытья полов большее количество воды, чем обычно, Ленка шла по коридору от туалета к палате, держа эту «гирю» правой рукой, а левой волоча за собой швабру с намотанной на неё тряпкой. Неожиданно металлический крючок ручки соскочил с одного края эмалированного ведра, и оно с грохотом рухнуло на пол. Падать ведру было не высоко – при маленьком Ленкином росте и физической неподготовленности к переносу тяжестей, таскала она этот груз, склоняясь практически до земли. Поэтому, встретившись с полом, ёмкость не перевернулась. Только расплескавшаяся вода огромной лужей растеклась по кафельной плитке.
– По-моему, вы решили взять вес больше своего, – послышался приятный мужской голос за её спиной.
– Что? – обернулась она.
За ней стоял высокий парень плотного телосложения. Волосы у него были густыми, тёмно-русыми, но, несмотря на
– Я сказал, – медленно повторил он, – что эта ноша, должно быть, вам не по силам. Давайте помогу? – не дожидаясь ответа, он подошёл к ведру, быстро воткнул крючок на место и, продемонстрировав силу своих рук, загнул его так, чтобы у этого «шкодника» больше не было шанса выскочить. – Ну, вот… Куда вам его отнести?
– В восьмую палату, – произнесла Ленка, не узнавая собственного голоса.
Он подхватил ведро, словно то было лёгкое пёрышко. А она со скоростью электрошвабры вытерла лужу и побежала догонять неизвестно откуда появившегося героя. Возле двери палаты номер восемь он опустил ношу и дождался, пока Ленка подойдёт к нему.
– Груз доставлен, теперь можно и познакомиться, – протянув девушке правую руку, он произнёс: – Дмитрий.
– Я не смогу с вами за руку поздороваться, – подняв обе кисти вверх, она продемонстрировала резиновые перчатки. – Пока получится их снять, полчаса пройдёт.
– Не волнуйтесь, – сказал он и, взяв Ленку за запястье, слегка потряс его. – А вас?
– Лена.
– Будем знакомы, Елена Прекрасная! – и, одарив её той же гипнотической улыбкой, добавил: – Не набирайте столько воды, а то потом мне придётся лечить ваш позвоночник.
После этих слов он повернулся, зашагал в сторону ординаторской и уже через несколько секунд скрылся за дверью.
Нужно ли говорить, что с минуты этой встречи больше ни о чём другом, как о нём, думать Ленка уже не могла. «Кто он? Почему я раньше не встречала его здесь? У кого спросить?» – весь оставшийся день только эти вопросы занимали её голову. Прошла неделя, прежде чем, собрав обрывки информации, она смогла составить для себя хоть какую-то картину. Ей пришлось начать общаться с людьми. Ненавязчиво, стараясь не выдать настоящего интереса, где-то подслушав, где-то спросив, по капельке выуживала сведения об этом парне. В итоге портрет сложился так: сын известного кардиолога, только что закончивший ординатуру, подающий неплохие надежды молодой хирург. И на этом всё. Но теперь у неё появилось предположение, что не виделась она с ним раньше потому, что в выходные работали только дежурные врачи, впрочем, как и вечером. А его, видимо, на такие дежурства просто не оставляли. Хотя, какая разница, где он был всё это время? Теперь она знала, что он есть и он здесь!
Между тем, Дмитрий (как оказалось, Николаевич) ежедневно здоровался, посылая ей свою удивительную улыбку вместе с одним и тем же приветствием: «Здравствуйте, Елена Прекрасная!», и спешил по своим хирургическим делам. А Ленка переставала после этого дышать, и её тело, будто отрываясь от земли, парило следом за ним, словно, проходя мимо, он забирал с собой весь воздух коридора, оставляя полный вакуум. Ох, как же она влюбилась в этого человека! В первый раз ощутив, что никакие проблемы уже не давят на неё и есть только одна: «Я редко его вижу!»