Доверься мне
Шрифт:
Мне не понравилось, как это прозвучало, и, если у меня имелась хоть какая — то возможность повлиять на это, не собиралась позволить этому произойти.
— Лео, — начала я, пытаясь сохранить спокойствие. — Ты сам говорил, что никогда не рассчитывал на то, что тебя кто — то будет ждать. Не собираюсь просить тебя сделать это для меня. Я получу эти дополнительные баллы позже. А сейчас хочу быть с тобой. Здесь. Вот так. Вместе.
В тот момент я поняла, что не имеет значения, что я скажу, переубедить его не удастся. Лео уже принял решение. С закрытыми глазами, так,
— Я уже забронировал тебе билет.
— Но я…
— Ты отправляешься завтра утром в девять.
Я едва могла его видеть из — за слёз, собравшихся в уголках глаз.
— Ты ведь отправишься со мной? — Две струйки скатились по моим щекам. Лео стёр их подушечкой большого пальца. Он легонько придерживал мой подбородок, пока я смотрела в его беззащитные синие глаза. Для того, кто, по идее, сам всё устроил, он выглядел совершенно убитым горем. Потерянным. Увязшим по самое горло, как и я, когда увидела его впервые. — Ты, по крайней мере, вернёшься?
— Пока нет. — В попытке сдержать собственные эмоции он застыл, но от меня это не скрылось. Каждое слово прорывалось наружу, как нож, разрезающий глотку. — Скоро. — Он приподнял мой подбородок, чтобы приблизить мое лицо к своему. — Эй. Это не конец для нас, Джули. Я только что почти сказал тебе, что у меня есть планы жениться на тебе. — Я позволила себе улыбнуться на это. Разрешила увидеть что — то хорошее в этой внезапной боли. — Это даже не удержание на паузе. А скорее переключение дорожки с итальянских субтитров на английские. Наши отношения в Нью — Йорке будут такими же, как и здесь. Обещаю.
— Правда? — спросила я, вкладывая в эти слова всю свою надежду. Она всё ещё у меня была, и я могла верить в то, чего хотела. Но знала, что полностью истрачу её на Лео, и не имело значения, справедливо ли это по отношению к нему. Нести бремя чьих — то надежд и мечтаний — большая ответственность, но я не понимала, почему бы не дать Лео шанс хотя бы попытаться.
— Да. Обещаю. Как я уже говорил, я люблю тебя, Джули. Так сильно, что не могу позволить тебе отказаться ради меня от своих мечтаний и образования.
— Но может быть теперь ты — моя мечта, — предположила я, потому что не сомневалась в этом.
— Я знаю, что твои мечты могут быть масштабнее, и могут включать для тебя в будущем все эти вещи. Меня. Колледж. Окончание обучения. Места хватит для всего.
Он прав. У меня были грандиозные мечты. Такие, от которых не хотелось возвращаться в реальность. Я понимала, что сесть на завтрашний рейс — риск, но благодаря заверениям Лео не казалось, что я отказываюсь от чего — то, а наоборот. Возможно, эта ситуация обернётся в нашу пользу. До сих пор так и происходило.
И хотя ранее болтовня Уокера действовала мне на нервы, сейчас я бы отдала что угодно, чтобы узнать наши с Лео шансы. Но это были не те расчёты, которые я могла произвести. И это должно быть хорошо, потому что в этом суть любви, разве нет? Рисковать, когда исход неизвестен. Жить и надеяться, когда не знаешь, что уготовано на грядущий день.
Но я понимала,
При всей моей уверенности в нашем будущем казалось, что складывающаяся реальность на несколько процентов сократила нашу обнадёживающую статистику.
Глава 23
Вам знакома ситуация, когда вы проходите через таможню, и у вас спрашивают, есть ли вам, что задекларировать? Мы все делим этот большой старый вращающийся мир, но мы нарисовали воображаемые линии и границы, которые отпечатались на континентах, раздробили местность, как линии, проведённые по песку. Мы можем жить на одной планете, подвергаясь одинаковой гравитационной силе, которая удерживает наши ноги на земле, а не вальяжно плыть в воздухе, но не можем привезти яблоко из Канады в США без заполнения обязательного юридического документа, подтверждающего его доставку.
Я не понимала, как устроены некоторые вещи.
В любом случае, когда они это спросили, я заплакала. Потому что не привезла с собой что — то или кого — то. К счастью, рядом находился Йен, он забрал мои вещи и провёл меня через бесконечно длинную очередь к выдаче багажа и к такси, которое отвезло нас домой, в нашу квартиру, спрятанную между многоэтажными зданиями и километрами кирпича и цемента, которые представляли собой Нью — Йорк. Не думаю, что мне удалось бы самостоятельно сориентироваться, хотя я делала это бесчисленное количество раз после наших международных путешествий в прошлом. Иногда девушке требуется дополнительная поддержка.
Сейчас всё изменилось. Печаль окутала всё происходящее вокруг и мои мысли, словно всё моё существо покрыли горькой глазурью. Это как когда вы ожидаете угощение в виде кекса со сладкой ванилью, а в итоге оказывается, что это сливочный сыр, достаточно подходящий для того, чтобы его взбили, замаскировав под сахар. Сыр — не лакомство, даже если он умудрялся проскользнуть в десертное меню в виде блюда. Некоторые вещи не могли сойти за правду. К этому относились и моя нарочитая попытка изобразить убедительную улыбку, и воодушевлённая уверенная манера поведения в духе всё — будет — хорошо. Я — сыр. Фальшивка, пропитанная горечью.
Ненавистное ощущение. Это не про меня. Я не из тех измученных и подавленных художников, которые творят, подпитываясь своими тёмными эмоциями. Я излучала свет. Была беззаботной. Возможно, иногда чересчур, на грани с легкомысленностью, но это нормально. Я нравилась себе. Как и Лео. Но эта погружённая в раздумья девушка? Не очень.
Если честно, не знаю, откуда взялась эта печаль. Не похоже, что между мной и Лео всё кончено. Он предельно ясно дал это понять. Но мысль о нахождении вдали от него, когда я только начала чувствовать себя частью его, стала ударом, поясом смертника, пристёгнутым ко мне только чтобы взорваться после того, как я снова окажусь на родине.