Доверься мне
Шрифт:
Она качает головой, словно пытается стряхнуть с себя дымку.
— У меня есть неподобающие мысли о том, чтобы сбежать с этим.
— Я чувствовал то же самое, — официально заявляю я.
— И продать ее.
— Вот это маленькая воришка, которую я знаю.
— Я бы все деньги отдала на благотворительность.
Она не выглядит убедительной.
— Ну-ну, не нужно тут корчить из себя Робин Гуда, — ухмыляюсь я. — Это противоречит моей мысленной картинке о твоих корыстных мотивах.
Стелла ставит руки на
— Слушай, почему бы тебе просто не использовать наушники, как все нормальные люди?
— Ты хочешь, чтобы я заблокировал звук? Ни за что.
— Я не могу спокойно заниматься йогой, и ты пугаешь Стивенса.
— Стивенс — рок-н-рольный кот. Ему нравится. — Когда она тушуется, я делаю шаг ближе, глядя ей в лицо. — Зачем ты, Стелла Грей, использовала невинного кота, чтобы заставить меня почувствовать вину?
Мне вроде как понравилось.
Кривя носик, она фыркает немного напыщенно.
— Я этого не делала.
— Точно делала.
Стелла вскидывает руки.
— Ладно. Хорошо. Это все я. А теперь, пожалуйста, можешь сделать тише?
Она движется на выход, а я обнаруживаю, что останавливаю ее.
— А что, если я наиграю несколько мелодий, пока ты занимаешься йогой?
Какого черта? Я только что не сказал это.
Она изучающее смотрит на меня из-под ресниц своими голубыми глазами. Я не упускаю то, как ее внимание переключается на мою грудь. Мне это подходит. Я тоже смотрю на ее грудь. Око за око и все такое.
— Как ты вообще узнаешь, что я занимаюсь йогой? Ты вроде как не слышал, когда я стучала. А я не собираюсь повторно переживать этот кошмар.
— Слова ранят, Кнопка.
Она смотрит на меня, приподняв одну рыжую бровь.
— Напиши мне сообщение, — предлагаю я. — Тогда я буду знать, когда сделать тише.
— У меня нет твоего номера.
— Ты просто пытаешься притормозить? — посмеиваюсь я, когда она корчит мне рожицу. — Дай мне свой номер. Или я дам тебе свой.
Невероятно, она колеблется. По мне прокатывается волна шока. Я никогда не даю свой настоящий номер. Никогда. Он есть только у группы и Скотти. Остальные получают номер ассистента или второй номер, который я использую для сексуальных связей. И она его не хочет. Или, может, не хочет давать мне свой. Так или иначе, это потрясение, которого я не ожидал.
Облизываю пересохшие губы.
— Я не пытаюсь тут выкручивать тебе руки, сахарные титьки. Если ты предпочитаешь, чтобы я играл…
— Ох, угомонись, сахарные орешки, — перебивает она. — Просто пытаюсь вспомнить свой номер. Мне как бы нечасто приходится его набирать.
Она вызывает у меня смех.
— Сахарные орешки, да?
Внезапно я не хочу, чтобы она уходила. Хочу, чтобы она послушала, как я играю на гитаре. Хочу приготовить ей обед и показать, что на самом деле знаю, что делать на кухне. И хочу услышать, что еще такого эксцентричного вылетит
Потребность в ее компании настолько мне чужда, что я немного ошеломлен. Желудок некомфортно скручивает. Я тяжело сглатываю, и от этого болит горло, напоминая, что я абсолютно отстранен от флирта с любой из женщин. Я в паре секунд от панической атаки, что означает, ей нужно уходить, несмотря на мои желания.
Провожу рукой по волосам.
— Мне нужно в душ. Позже возьму номер.
Стелла хмурится, а потом раздраженно поднимает руку.
— Без разницы. Просто… не делай громко.
Разочарование в самом себе оседает горечью на языке. Проглатываю его и снова чувствую панику в горле.
— Да, конечно.
Мне лучше совсем ее избегать. Моя жизнь в любом случае слишком запутана для кого-то столь же нормального как она.
Глава 7
СТЕЛЛА
— Секрет поедания xiao long bao, — говорю своему новому другу Брэдли, — в том, чтобы положить пельмень себе на ложку, проколоть палочкой, потом выпить вытекающий бульон прежде, чем съесть остальное.
Брэдли, сорокашестилетний судебный бухгалтер, ранее работавший в Кливленде, несмело смотрит на меня, потом на лежащие между нами на бамбуковой пароварке клецки. Затем с решительным выражением лица тянется к маленькой подушечке с завитушками из пельменного рая, осторожно поднимая ее и укладывая на свою ложку.
— Не забудь дать бульону немного остыть, чтобы не обжечь язык.
С завидным терпением, которое наверняка хорошо помогает ему в работе, Брэдли следует моим инструкциям. Облако ароматного пара вырывается, когда он протыкает свой пельмень.
— Позволь себе вдохнуть этот прекрасный аромат.
— Пахнет фантастически, — счастливо произносит он и выпивает бульон.
Сколько бы раз я ни наблюдала этот феномен, никогда не разочаровываюсь, видя, как кто-то впервые пробует новое потрясающе вкусное блюдо. Выражение удивления и удовольствия на лице, сопровождаемое почти детским ликованием, заставляет тоже почувствовать себя ребенком.
— Очень вкусно, — говорит он с придыханием. — Это лучшее место, чтобы их поесть?
Перед тем, как снова заговорить, я съедаю пельмешек.
— Есть и другие хорошие места. Я пришлю тебе список. Но мне нравится здесь, потому что можно заказать и другие чудесные блюда.
Мы в Ист-Виллидже, в нескольких остановках метро от нового дома Брэдли.
Он кивает и достает телефон, чтобы сделать какие-то заметки. Это мило, даже слишком. Некоторые люди рассматривают проведенное со мной время как своего рода обучение, в котором я наставник, а они — нетерпеливые ученики. Остальные просто получают опыт. Брэдли явно относится к первым.