Доверься мне
Шрифт:
У щиколотки жалобно мяукает Стивенс и трется гладким телом об икры. Он держался рядом все время, пока я болела. Мне стало легче, но малыш все равно волнуется.
— Ты остаешься здесь, дружище.
Мягко отодвигаю кота назад в дом и закрываю дверь прежде, чем он пойдет за мной. Он смотрит на меня таким печальным взглядом, словно провожает на войну.
Я смеюсь над своими заблудшими мыслями, но напряжение все равно не отступает.
Заходящее солнце окрашивает террасу в розовый и золотой, и нагревает выложенные
— Я перелезаю через стену!
Дверь Джона открывается.
— А ты не можешь просто написать сообщение, как нормальный человек? — слышится его голос.
— Не-а!
Перебираюсь через стену — вся из себя грация и достоинство — и спрыгиваю на его террасу. Руки из ледяных становятся липкими.
Вытираю их о шорты и прохожу внутрь.
Джон ссутулился на своем массивном диване, повернув голову в мою сторону. Его лицо ничего не выражает, но, несмотря на небрежную позу, тело напряжено и неподвижно, как будто он задерживает дыхание. На нем ничего, кроме джинсов, низко сидящих на стройных бедрах. Его голая грудь и твердый пресс чертовски отвлекают.
Секунду я просто рассматриваю этого мужчину. Шоколадного цвета волосы торчат, как будто он хватался за концы. Густая щетина отбрасывает тень на подбородок, делая его широкий рот бледнее, но почему-то мягче. Сейчас его зеленые глаза суровы, практически цвета темного нефрита и окружены темными ресницами.
Теперь, когда я вижу его, ощущения становятся еще острее. Я серьезно привязана к Джону Блэквуду. И это не очень хорошо. Он смотрит на меня так, словно думает о том же, как будто предупреждает, чтобы я развернулась и убиралась отсюда, пока еще могу. Но уже слишком поздно.
Я делаю шаг к нему.
— Итак…
Он слегка изгибает уголок рта.
— Итак.
Это не должно быть настолько тяжело. Однако у меня сбивается дыхание.
— Я получила интересное письмо от доктора Стерн.
Он медленно моргает.
— Уверен, так и есть. И?
— У меня был стрептококк.
Джон, кажется, оседает на диванные подушки. Но ничего не говорит. Просто наблюдает за мной.
Я двигаюсь немного ближе.
— Во всем остальном я идеально здорова. Никаких ЗППП.
Он вздрагивает, сжимая и разжимая кулаки.
— Хорошо. — Он прочищает горло. — Это хорошо.
— Вот почему ты оставался со мной? Позвонил личному доктору? Потому что думал, что заразил меня хламидиозом?
В глазах вспыхивает раздражение, но когда он заговаривает, слова звучат размеренно.
— Я позвонил Стерн, потому что ты была чертовски больна. Остался с тобой, потому что ты нуждалась в том, чтобы кто-то о тебе позаботился.
— Но разве ты не волновался, — тихо спрашиваю я, — что заразил меня ЗППП?
Джон
— Очевидно, этим нельзя заразиться через поцелуй.
— А ты это знал? Поэтому дал заднюю тем вечером? Думал, что заразен?
— Господи, Стеллс… — Он резко распахивает глаза, а взгляд становится немного диким. — За свою жизнь я совершил много глупостей, но никогда бы не поставил твое здоровье под угрозу таким образом. Блядь. — Раздраженно вздыхая, он отворачивается.
Я чувствую себя выше примерно на пару футов.
— Знаю. Прости. Я просто пытаюсь разобраться.
Он кивает, но внимательно рассматривая противоположную стену.
Боже, я все испортила. Будучи профессиональным другом, черт возьми, не понимаю, какого черта творю с Джоном. Он никогда не реагирует так, как ожидалось, и я здесь совершенно не в своей стихии. Стою у края дивана и заламываю руки.
— Я ничего не понимаю. Ты беспокоился обо мне потому что…
— Ты поцеловала меня, — хрипло произносит он и прерывается. — Тем вечером, когда мы встретились. Тогда я был заразным и не знал этого.
Опуская взгляд, он изучает свои сжатые кулаки.
— Ох.
— Ага, ох, — фыркает он.
В оглушительной тишине, кажется, могу расслышать, как кровь бежит по моим венам. Я причинила ему боль.
Джон вздыхает и проводит рукой по своим растрепанным волосам.
— Как только я узнал об этом, то сразу же спросил доктора Стерн о поцелуе. Была ли ты в безопасности. Она заверила меня, что все в порядке. Но я немного испугался, когда у тебя заболело горло.
Я бы тоже испугалась. Когда мысли простреливает страх, логика срабатывает не всегда.
Он серьезно смотрит на меня снизу вверх.
— Я должен был тебе сказать. Но, черт возьми, если бы я мог найти приемлемый способ сказать: «О, эй, я знаю, что ты думаешь обо мне плохо, но позволь добавить еще кое-что к этому списку».
— Я не думаю плохо о тебе, Джон. — Он должен это знать.
Джон сжимает кулаки, а затем сгибает пальцы, словно пытаясь стряхнуть что-то с себя.
— Я испорчен, Стелла.
— Ты не испорчен, — выдавливаю из себя. — Курс хороших антибиотиков вылечит тебя и жизнь продолжится.
Он фыркает, его брови взлетают вверх в выражении смущенного раздражения.
— Я прошел курс лечения. Теперь я чист. Уже две недели.
— Тогда что ты имеешь в виду…
— На мне теперь всегда будет висеть ярлык, — прерывает он. — Джакс Блэквуд — порченный. Жалкая шутка. Облажавшийся…
— Прекрати, — выдыхаю я. — Прекрати это дерьмо немедленно.
— Какое дерьмо? — хмурится он.
— Ты считаешь себя испорченным и жалким из-за того, что заразился ЗППП? Знаешь, сколько людей заражается болезнями? Сколько людей гибнет из-за одного человека? И их ты собираешься называть так?