Довод Королей (Хроники Арции - 4)
Шрифт:
Нэо Рамиэрль.
Этот мраморный бассейн, окруженный причудливым узором из стелющихся по земле красных и желтых цветов с перистыми листьями, не походил на заросшее кувшинками озерцо в ныне покинутом Убежище, но, безусловно, служил той же цели. Водяное зеркало, отражающее прошлое и настоящее, а порой и будущее. Зеркало, созданное магией эльфийских королев. Рамиэрль прислонил лютню к нагретому солнцем каменному бортику и опустил руку в теплую прозрачную воду. Мать его отца Залиэль любила тайну. Вода ее озера была темна и скрыта под огромными плавающими листьями, а вот Адьсионэ нравилось видеть усыпанное золотистыми топазами и янтарем дно. Альсионэ... Похоже, душой Аддар удался в мать, хотя лицом повторил отца. Роман так до сих пор и не решил, стоит ли рассказать новому другу всю правду о Великом Исходе или же нет. Они с Норгэрелем скоро
Низко, над самой водой, пролетела белая ласточка. Видимо, вестница. Такую же летунью отправил в Долину Аддар, предупреждая о появлении гостей. Как же здесь тихо и спокойно, только солнце, цветы и небо. Рамиэрль догадывался, что эта терраса на склоне заросшей бледными розами горы была любимым уголком прежней Солнечной королевы. Теперь это место казалось не то чтобы заброшенным (и цветники, и бассейны содержались в полном порядке), но каким-то осиротевшим. Любопытно, пользуется ли кто-то зеркалом Альсионэ и что в нем сможет увидеть он, чужак из Дома Розы? Когда-то Роману удалось подчинить озеро в Убежище, и он увидел там сражающегося Рене, а что будет, если он спросит о тех, кого оставил, эту ласковую воду? Вряд ли ему удастся прорваться через барьеры, разделяющие миры, но почему бы не попробовать? Это хоть как-то заполнит затянувшееся ожидание.
Эльрагилл согласен созвать Светлый Совет, но не раньше казни Альмика. В Луциане времени достаточно, его можно не беречь, а вот в Тарре... Рамиэрль сосредоточился, готовясь к заклятию. Если его застанут за этим, не беда. Его никто не предупреждал насчет этого озера, а то, что он увидит, если у него получится, вряд ли поймет кто-то, кроме него самого.
Странно, но Зеркало откликнулось тотчас же, словно устало от своей ненужности и ждало, когда кто-то отважится в него заглянуть. Золотистое дно стремительно заскользило вниз, превращая неглубокий бассейн в бездонное озеро. Вокруг царил ясный летний день, но в неспешно темнеющей воде проступило и закружилось колесо неизвестных Роману созвездий, на глазах обретавших черты фантастических животных и птиц. Затем звездную россыпь поглотила чернота, и Рамиэрль увидел внутренность какой-то башни или храма, но отчего-то не смог сосредоточиться на увиденном. Голову сжал раскаленный обруч, кровь неистово колотилась в висках, глаза застилали слезы, но эльф упрямо вглядывался в теперь казавшуюся ледяной поверхность. Наконец ему удалось задержать взгляд на лежащей ничком фигуре, и Роман узнал самого себя. Он лежал, уткнувшись лицом в белокаменный пол, неловко вывернув левую руку, светлые волосы слиплись от крови. Рядом валялся хорошо знакомый кинжал с синей рукояткой, кинжал, с которым никогда не расставался Эмзар.
Усилием воли Рамиэрль оторвал взгляд от распростертого тела и увидел благообразного старца в белых одеяниях, заступившего дорогу чему-то или кому-то. Старик стоял в позе творящего боевые заклятия мага, опираясь на украшенный ослепительно сияющим шаром посох и властно и грозно протянув свободную руку в направлении врага. Причем врагом этим опять-таки был он, Рамиэрль. Он видел себя со спины, одетого в одежду эландского маринера, в правой руке была шпага, в левой... Что же было в левой?
С руки старика в белом стекла шаровая молния и устремилась вперед, Роман поднял шпагу, чтоб ее отразить, но вместо клинка оказался сверкающий луч. Свет ударился о свет, и все накрыла черная волна. Головная боль стала нестерпимой, и Роман все же прикрыл глаза, а когда сумел взнуздать свою волю, в зеркале не было и следа залитой кровью комнаты и двух Романов. Разведчик вздрогнул, столкнувшись глазами с яростным взглядом Эмзара. Сзади зеленела кромка леса, значит, лето или поздняя весна. Роману показалось, что он узнал рощу на берегу Ганы, но не был уверен. Как бы то ни было, это была Тарра, и там шла война. Король Лебедей взмахнул мечом, и некто в сером опрокинулся навзничь, но Эмзар вместо того, чтобы идти вперед, отступил к лесу. Нападавшие - явно люди, лица которых скрывали повязки, двинулись вперед, а десятка полтора эльфов, среди которых Роман узнал Нидаля, около полусотни гоблинов и столько же таянцев в черных с серебром доломанах, умело и безжалостно отбиваясь и не теряя строя, шаг за шагом пятились к спасительной чаще. Эмзара заслонил высокий темноволосый юноша, схватившийся с широкоплечим воином в кожаной куртке, умело орудовавшим
Роман горько усмехнулся: раньше корбутские гоблины полагали, что бой должен вестись один на один, но враги слишком часто били в спину. Уже Стефан Горный понял, что с подлецами и предателями не церемонятся, а война между его наследниками и северянами-ройгианцами научила горцев безжалостности. Десятник [У южных гоблинов десятники носили на плече изображение трех серебряных птиц.] от души рубанул подставившего бок противника. Тот свалился, обливаясь кровью, "серебряный" перешагнул через него и бросился сразу на двоих, а гоблин прыгнул вперед и вбок, успев подхватить раненого товарища.
Теперь бой шел среди деревьев. И тут Роман понял, почему Эмзар отступал. По лицу самого ретивого из нападавших хлестнула березовая ветвь, тот едва успел защитить глаза, как на него обрушился целый град ударов. Рамиэрль знал это заклятие, превращающее мирные березки и осинки в страшных и почти неуязвимых противников. В конце весны переполненные жизненными силами деревья становились особенно грозными воинами. Сталь была больше не нужна. Зеленая магия - более действенное оружие. Роман вновь мельком увидел Эмзара, склонившегося над раненым, за спиной король Лебедей все еще носил кинжал с синей рукояткой, а затем все заполонило седое северное море.
Что ж, второе видение понятнее первого, Эмзар в союзе с южными гоблинами и таянцами по-прежнему стережет Варху. Нэо был уверен, что запримеченный им "серебряный" -Ежи Гардани, сын таянского короля и наследник престола.
Когда они с Норгэрелем вступили в Ночную обитель, Ежи было лет пятнадцать, сейчас ему вряд ли больше двадцати - двадцати трех. Значит, они отсутствуют лет пять, в худшем случае - восемь. Не так уж и страшно, если огонь Вархи горит по-прежнему и если они отыщут дорогу. Здравый смысл под сказывал на этом и успокоиться: подобные упражнения будут стоить самое малое трехдневной лихорадки, но Роман не спешил закрыть окно.
Из неласковых волн к небу поднялась башня, словно вылепленная из свинцовых туч. Прибой с ревом бросался на ее стены и отступал, вода, журча, стекала вниз, обнажая некое подобие лестницы, а затем новое, увенчанное пеной чудовище разбивало лоб о твердыню. Взгляд Рамиэрля скользил все выше и выше, пока не коснулся распахнутого окна, спиной к которому стоял повелитель затонувшего Эланда, сгинувший император, Скиталец...
Рене Аррой был не один, приглядевшись, Рамиэрль узнал Клэра. Эти двое о чем-то разговаривали, затем Рене откинул со лба прядь белых волос и засмеялся, весело и беззаботно, как в былые дни.
Видение растаяло, уступив место богатой, но мрачноватой комнате, по стенам которой было развешано оружие. На широкой кровати странно скорчился темноволосый человек. Лица видно не было, но Роман узнал позу. Именно так в день их первой встречи сидел младший брат Эдмона Тагэре, помочь которому он поклялся. Рамиэрль не знал, что произошло, но ощутил чужую боль и отчаянье столь же остро, как в памятный вечер на Эльтовой скале. Тогда он нашел слова, вернувшие отчаявшегося мальчика к жизни, но сейчас...
"Расскажи мне все", - сказал он некогда Александру, но теперь их разделяют великие барьеры, радужные мосты, множество миров, а связывает тонкая ниточка поддерживаемого из последних сил заклятия. "Услышь меня, пойми, поверь", - некогда умолял Эрасти Кэрна. "Услышь меня!" - мысленно крикнул Рамиэрль из Дома Розы, хотя это было глупостью, абсурдом, простительным романтичному несмышленышу вроде Аддара, но не ему, тысячу лет идущему тропой крови, предательств, интриг.
Брат Эдмона не мог его услышать, докричаться через Зеркало невозможно. То, что Александр поднял голову, было простым совпадением. Эльф увидел пустые, ничего не выражающие глаза, из которых словно бы вытекла жизнь, жесткие складки у рта, запекшуюся кровь на прокушенной губе. "Что же с тобой случилось, - крикнул он в равнодушное зеркало, - что, во имя Звездного Лебедя?!" Сандер рванул и без того расстегнутый воротник, в руках у него оказалась какая-то вешица. Рамиэрль видел, как на шее проступила алая полоска, рывок был столь сильным, что лопнувшая цепочка содрала кожу. Александр Тагэре поднес к глазам нечто, оказавшееся медальоном, затем открыл его, вынул темную прядку, медленно подошел к камину, бросил локон в огонь и вновь скорчился на медвежьей шкуре, глядя на пляску пламени.