Довод Королей
Шрифт:
– Да, можно сказать и так, хотя великий Майхуб и дей Аррадж вряд ли спрашивали совета звезд. Но великие сердцем чуют то, что ничтожные вычисляют...
Они проговорили до глубокой ночи, которую глупые хансиры [106] почитают началом нового года. Затем сын калифа покинул обитель мудрости. Старый звездочет видел, как тот садился на коня, что-то говоря ожидавшим его «Неистовым» [107] . Ударил медный тимпан, вспыхнули факелы, ночной ветер подхватил и расплескал три темных бунчука. Яфе оглянулся, посылая прощальный привет гостеприимному хозяину, и у того сжалось сердце.
106
Хансир (атэв.) –
107
»Неистовые« – личная охрана атэвских калифов.
Сын Усмана был силен, красив, молод и готов к бою, но в мозгу астролога пылала смертная звезда Эр-Сия, медленно, но уверенно вползавшая в созвездие Иноходца, чье сердце, алая звезда Эр-Яфе, дала имя уехавшему принцу.
2886 год от В.И.
29-й день месяца Сирены.
Арция. Мальвани
До конца года оставалось три оры, и были они вьюжными и неласковыми. В такую ночь одно удовольствие сидеть за праздничным столом, вспоминая хорошее и надеясь на лучшее, но пробиваться сквозь метель навстречу ледяному ветру, вздымавшему тучи колючего снега, не доставляло удовольствия ни людям, ни лошадям. И это не говоря о том, что выходить в последнюю ночь года на улицу считалось дурной приметой. Неудивительно, что улицы Мальвани были пусты.
– Они не приедут, – в голосе Даро чувствовалась обреченность.
– Если они не приехали сегодня, это не значит, что они не приедут завтра, – спокойно заметила Миранда Мальвани, поправляя свечи на разукрашенном серебристыми бумажными цветами и разноцветными цепочками и погремушками Звездном Древе [108] , – надо же, как холодно! Я ни разу не встречала здесь Новый год, но местные такого снегопада в эту пору не припомнят. Метет третий день, эскотская дорога завалена...
108
Звездное Древо – непременный атрибут празднования Нового года – молодое хвойное дерево, увенчанное звездой и украшенное специальными символами и игрушками. Украшается в канун Нового года и следующим утром выносится вон из дома и вывозится за пределы деревни или города. Считается, что за ним уходят все беды и напасти минувшего года.
– Они не приедут, – повторила Даро, которая не могла думать ни о чем другом, – не приедут.
– Жизнь кончается не сегодня. Скажи лучше, как ты себя чувствуешь?
– Хорошо... Лучше, чем в прошлый раз. Жюли говорит, будет девочка.
– А ты кого хочешь?
– Сына – Эдмона-Рафаэля... Может быть, что-то случилось?
– Случилось. Заносы. Успокойся, и марш одеваться, скоро за стол. И не вздумай хандрить и тосковать, хуже приметы не бывает. Рано или поздно они приедут.
Дариоло покорно поднялась и вышла. Герцогиня проводила молодую женщину сочувственным взглядом. Миранда и сама была удивлена опозданием Александра, тот всегда держал слово. Видимо, что-то и впрямь случилось, что-то, вынудившее протектора Севера остаться в Гаэльзе, а то и на границе. Сандер, как и Анри, прежде думает о деле, а потом о тех, кто его ждет... В Оргонде уже цветут примулы, а на кустарниках, названия которых она никак не может запомнить, раскрылись желтые цветы с узкими раздвоенными лепестками, похожие на восьмиконечные крестики. Когда она была в Лиарэ, у их дома были целые заросли этих кустов. Она третий год не видит мужа и второго сына, но не волнуется, хоть и тоскует. А вот Даро с ее ночными страхами вызывает тревогу.
Конечно, женщины в ее положении склонны волноваться из-за любой ерунды, но Дариоло никак не отойдет от своих мирийских кошмаров. Дернуло же ее рассказать девочке про белых псов, которых она ни до, ни после не видела, а та и вбей себе в голову, что это неспроста. Глупости! Собаки – это просто собаки, а сон с кем-то похожим на ее брата и вовсе совпадение. Откуда ей знать про Эрасти и Циалу?! Книги Симона в Арции наперечет, хорошо, если найдется несколько в старых замках или монастырях. Клирики искореняют ересь в других, а не в себе.
Раздавшийся шум прервал думаные-передуманые мысли. Миранда выглянула во двор. Рассмотреть что-то в темноте
Герцогиня засмеялась своим мыслям и поспешила к гостям, на середине нижней лестницы столкнувшись с сияющим Рито Кэрной.
– Все-таки мы добрались, сигнора, хотя такой метели и в аду не бывает. Если б не эти гварские штучки, точно бы застряли, а так успели. Год еще не кончился.
– А Сандер?
– Тут он, куда денется, – засмеялся Рито, сбрасывая подбитый мехом заснеженный плащ на руки подбежавшему слуге, – побежал всех устраивать. Вы же его знаете, это я – вертопрах.
– Ты себе льстишь, – улыбнулась Миранда.
– Льстю, – не стал спорить байланте, – как Даро?
– Даро вас удивит.
– Чем же? – Темные брови сошлись на переносице, означая глубокую задумчивость. – Сигнора, не хотите ли вы сказать, что мне опять предстоит стать дядей? Вот бездельники! И еще кто-то говорит о моем легкомыслии! Если так пойдет, эти двое никогда не обвенчаются, но удвоят население Арции.
– Сандер, – Рафаэль жизнерадостно обернулся к появившемуся в двери Александру, – сигнора говорит, у тебя опять кто-то родится.
– Ничего я не говорю, – засмеялась Миранда, – хотя, дети мои, вы были, мягко говоря, неосторожны.
– А, что сделано, то сделано, – мириец стукнул друга по плечу, – выйдя в море, поздно искать сходни. Где наша киска?
– Одевается к празднику. Я ее чуть ли не силком вытолкала. Когда мы решили, что вы не приедете, она вовсе загрустила.
– Как это мы не приедем?! – возмутился Рафаэль. – Ведь сказали же, что будем к Новому году. Я сейчас ее приведу. Нечего перед зеркалом вертеться, и так красивая.
Удерживать мирийца было примерно то же, что застоявшегося жеребца. Рито вихрем взлетел по крутой лестнице и исчез за дверью. Миранда с улыбкой посмотрела на Александра.
– И как ты его терпишь?
– Я его люблю, а он такой, какой он есть. Что Сезар?
– Жив и здоров, хотя в Оргонде творится что-то не то. Но об этом потом. Не сегодня и не завтра...
Так в замок вошел праздник. В эту ночь были счастливы все его обитатели – от лошадей на конюшне до герцогини и ее подопечной. Даро с сияющими глазами, еще более красивая, чем всегда, хоть это и казалось невозможным, нежно улыбалась своему герцогу, вполуха слушая шутки братца. Все было чудесно, и никто и подумать не мог о том, что в полувесе от Мальвани в эти же мгновенья свора грязно-белых собак, рыча, отступала перед двумя всадниками. Один, в белом плаще, с трудом сдерживал золотистого черноногого иноходца невиданной красы, другой, несмотря на мороз, одетый лишь в темное суконное платье, сидел на вороном белогривом коне. Именно он вызывал у псов ярость и непреодолимый ужас. Поджав хвосты и осев на задних ногах, они не бросались наутек лишь из страха повернуться к врагу спиной. Впрочем, бегство ничего не меняло, свора это понимала и не трогалась с места.
Ждать пришлось недолго. Вороной с брезгливым фырканьем прыгнул вперед, и, казалось, намертво сплетенные ветви расступились, пропуская его. Первым под копытами погиб вожак, другие пережили его ненадолго...
2887 год от В.И.
1-й день месяца Агнца.
Арция, Фей-Вэйя
Ее Иносенсию стала раздражать Цецилия. Бестолковая, пустая, уродливая старуха! Пусть преданная и старательная, но недалекая и не очень умная, она мало годилась для ответственных поручений, особенно за пределами Фей-Вэйи, а Анастазии нужны были глаза и уши и в Мунте, и в Лиарэ, и в Авире. Бекко и ему подобные делали, что могли, но прознатчики не могли заменить сестер. И при этом Предстоятельница понимала, что иметь дело с мужчинами много безопаснее, им можно больше доверять и их легче убирать. Бекко предан душой и телом, равно как и Огаст, и Иероним, а Аугуст, приведенный сгинувшим без следа Гуго, за деньги мог совершить все, что в человеческих силах и даже за их пределами. Но нельзя допустить, чтобы Предстоятельница ордена лучше знала про дела мирские, чем про то, что творится в собственном доме. За Данутой и Шарлоттой нужен глаз да глаз, да и вообще есть немало вещей, поручить которые можно лишь женщине.