Dоwnшифтер
Шрифт:
Помолчав, я посмотрел на Бронислава.
— Дальше, — попросил он, посмотрев на платиновые «Патек Филипп».
— А дальше ничего особенного. Гома и майор убывают в дом, надеясь найти меня там спящим, а Костомаров остается охранять священника с ружьем в руках. Если бы я пришел на четверть часа раньше или получасом позже, участь моя была бы решена. Но я пришел вовремя. Узнав меня, отец Александр замычал, и я от шока едва сообразил, что у него заклеен рот. Я снял пластырь, и в этот момент прозвучал выстрел…
Усмехнувшись, я покосился на бледного, как саван, доктора.
— Отдаю тебе должное,
— Как ты догадался? — донесся до меня его хриплый голос.
— История с пленением Костомарова выглядела красиво, — похвалил я. — Мне даже сначала пришлось поверить. Особенно эффектно выглядел удар по простреленной ноге майора. Его сообразительности тоже нужно отдать должное. Но чему удивляться, ведь у них за руководителя настоящий маэстро…
— Как ты догадался? — уже требовательно прогрохотал доктор.
— Спроси у своего духовного наставника. Я не об отце Александре, я о Брониславе. Спроси его, верил ли я кому на слово и не перепроверял ли все по десять раз?
Никто не спросил, поэтому никто не ответил, и я продолжал:
— Когда осматривал у дома джип, я дал тебе в руки ружье и в ответ услышал приблизительно следующее: «Я никогда не держал ничего подобного в руках, возьми: я боюсь, оно выстрелит». В тот момент я это просто запомнил, потому что запоминаю все — такая у меня привычка, и не было бы ее, вряд ли я был бы вице-президентом компании, торгующей кашей для дебилов… В больнице, когда медсестра вела меня к тебе, переживающему по случаю исчезновения Лиды, я остановился у единственного в больнице телефона и спросил, кто такая Таня. И мне ответила девочка по имени Галя, что среди персонала Тань нет. Кроме того, она сидит на аппарате вот уже два часа, и звонок от доктора Костомарова не поступал ни разу. А ведь именно Таню ты просил подготовить Лиду к выписке, когда звонил по телефону из квартиры. Куда же ты тогда звонил, если звонил не в больницу, подумал я…
Костомаров пожевал губами.
— А в доме я спросил о патронах, и ты, никогда ранее не державший в руках ружья, продемонстрировал неплохие навыки в военном деле. Слишком много противоречий для одного деревенского философа.
Бронислав расхохотался:
— А он тебе еще один сюрприз приготовил!
— С ножкой от стула и иконой? — Я покривился. — Костомаров, ты собираешься подкинуть их в мою халупу? Неумно. Зачем бы я притащил сюда ножку от стула? У меня не все в порядке с головой? Но зато, когда менты найдут одежду Костомарова, запачканную кровью покойников… — я торжествующе посмотрел на доктора, — вот это будет сюрприз.
— Вот, значит, кто уволок пакет…
— А ты думал, барабашка? — Отвернувшись от не нужного мне теперь костоправа, я переключился на Броню: — Я отдам тебе все. Мне все одно
Он задумался.
— Если я поклянусь тебе здоровьем матери, отца и детей, что не стану тебя убивать, ты мне поверишь?
— Нет конечно.
— А какая клятва тебе покажется убедительной?
— Вот здесь, в присутствии этого косоголового, — я показал на Витю, — поклянись своей задницей.
— То есть задница моя для тебя имеет больший вес, чем здоровье всех моих родных?
— Скажи: «Чтоб меня трахнули, если я тебя убью!»
— Артур, ты идиот?
— Напротив, я заглядываю в будущее ясным взглядом.
Бронислав разочарованно покачал головой и сказал то, о чем я его просил.
— А теперь, — он нахмурился, — если ты не отдашь мне документы, я сниму твою голову и украшу ею местный сельсовет.
— Чтоб ты сдох, Бронислав, — равнодушно проклял я его, шагнул к плакату Ферджи и сорвал его со стены. Перевернув его тыльной стороной, бросил на пол перед собой. Там, приклеенные скотчем, в прозрачном файле находились документы на квартиру и реквизиты моего банка с расчетным счетом.
— Твою мать, — прохрипел Витя. — Эту контору проверяли трижды!
Бронислав, порозовев от волнения, слюнявил пальцы и проверял свидетельство о регистрации, план помещения и все остальное, что давало ему право присвоить мою квартиру на Кутузовском. Я не сомневаюсь: он сейчас заберет мой паспорт, чтобы там, в Москве, найти похожего человека и привести его в учреждение юстиции. Счет он осмотрел мельком. Реквизиты он осмотрел походя. Тут будет та же история, что и с квартирой.
Вставив в глаз окуляр часовщика, он осмотрел печати на свидетельстве о регистрации и типографский отпечаток бланка. Не сомневаюсь, что результатом он остался доволен.
— Подлинные документы-то! — он радостно потряс ими в воздухе. — Подлинькие, документы-то, говорю!
Смотреть на него без отвращения было нельзя. Самое ужасное заключалось в том, что я шесть лет работал с этим человеком, слушая враки про дом в Серебряном, про Ханыгу с Лютиком, про скотство президента, и воспринимал это именно так, как оценивал, — как враки. Видимо, последние два года я был чересчур погружен в себя и в неприязнь к окружающему меня миру, если, даже выбравшись из круга доверия, продолжал уважать эту мразь и почитать за равного. Не сомневаюсь, в Москве у него есть люди, способные по паспорту и с принесшим его человеком осуществить любые сделки с недвижимостью. Особенно если Бронислав представит убедительные доказательства того, что настоящий хозяин качать права никогда не явится.
— Паспорт, Артур.
— Конечно, сукин сын. — И я швырнул на пол основной документ гражданина РФ.
Я хотел, чтобы он сам его поднял, но Витя оказался на высоте. Метнувшись хорьком, он схватил паспорт с пола и протянул хозяину. Наблюдать за этим было неприятно, а на душе пировала погань.
— Что ж, Артур, мое слово — закон. Я не стану тебя убивать. Не будет этого делать и Виктор. Но вот доктор имеет к тебе какие-то претензии, и я к этому не имею никакого отношения. Согласись, что общего у меня может быть с деревенским лепилой? Ваши дела — это ваши дела, а я свое слово сдержал. Живи. — И, соскочив со стола, он направился к выходу.