Dоwnшифтер
Шрифт:
Я покачал головой и улыбнулся:
— Ничего не поделаешь. Завтра — значит завтра…
Эпилог
Я дочитал этот роман, когда за окнами редакции забрезжил рассвет и стали слышны робкие, еще сонные посвистывания птах. Залив две ложки кофе остатками кипятка, я стал искать сахар, но не нашел. Недельный мой запас сахара растворился в кружках, пока читал этот роман.
Во мне кипело бешенство, и не проходило чувство, что мне показали фигу. Такое иногда случается, когда берешь в дальнюю поездку интересный
То же самое чувство неприязни кипело во мне и сейчас. Только винить нужно было уже не придурка, который вырвал последние страницы, чтобы использовать их не по назначению, а самого автора. Прочитав последние строки произведения, я понял, что в романе нет главного. В нем нет конца. И если приезжавший ко мне вчера горе-писатель действительно хотел увидеть свою книгу на полке магазина, то ему следовало, видимо, принять это во внимание.
Читая роман, я тут же делал пометки, а к окончанию романа стало ясно, что они ни к чему. Тут и без пометок понятно, что человек сел писать, но так и не окончил.
Вспомнив про озимые, я пришел в уныние окончательно. Ответ на вопрос, который я только что поставил, придется ждать три месяца. Не исключается, что ответа вообще не будет. Ведь автору не нужно ни гонорара, ни собственного имени на обложке. При таком подходе к делу, думается, ему и судьба романа безразлична.
Вставив диск в бокс, я положил его в пустой ящик стола и вспомнил о нем только тогда, когда за девяносто последующих дней он оказался придавленным стопкой материалов, преимущественно новыми идеями Ынгарова, который, увидев в моем интересе к сливу завуалированный отказ, теперь казнил редакцию прибором для поедания мороженого и зонтиком для пива. Прибор вращал мороженое, и любителю сладкого оставалось только держать язык неподвижным. Весил прибор восемнадцать килограммов, зонтик — два. Последнее изобретение Ынгаров предлагал использовать на пляже для предохранения напитка от попадания в него прямых солнечных лучей.
Время от времени я вспоминал рукопись, и искушение мое дописать конец самому было столь велико, что однажды я едва не сел его додумывать. Ровно через три месяца в редакции раздался звонок — к телефону подошел ответственный за сектор здоровья и после короткого разговора попросил меня взять трубку, переключив абонента на мой аппарат.
Нужно ли говорить, что я разволновался, когда услышал голос того молодого человека, который вручил мне рукопись! Но, вспомнив об обиде, я решил быть сдержанным в эмоциях.
— Я позвонил на день раньше, простите, — сказал молодой человек. — Но в следующий раз я буду у телефона через месяц, а это уже больший моветон. Понимая, какой ущерб наношу освещению вопроса озимых, я все-таки не удержался и решил спросить, как обстоят дела с моим романом.
Я превратился в индюка:
— А никак. Молодой человек, вы обманули
— Чем именно вызвана ваша досада? — даже не удивившись, поинтересовался он, и я услышал в трубке какой-то шум: не то прибой, не то сильный ветер.
— Во-первых, давайте знакомиться сначала. Меня зовут Виктор Тихонович, и я главный редактор газеты, куда вы изволили обратиться. Теперь я хочу услышать ваше имя. Да только не говорите, что это неважно для романа. Это действительно неважно для романа, но важно для меня.
— Ну, хорошо. Артур Бережной, к вашим услугам.
— Вот так… — Чувствуя, что одерживаю первую победу, я чуть охрип. — Зачем это было нужно скрывать?
— Вот это действительно неважно, — отрезал он. — А что по существу второй неприкрытой лжи?
— Ваш роман не закончен.
Молчание на том конце телефонного провода было достаточно долгим для того, чтобы подтолкнуть меня к подозрению, что связь прервалась.
— Если бы вы этого сейчас не сказали, я посчитал бы обращение к вам ошибкой.
Я похлопал ресницами.
— В моем романе действительно не хватает последней главы. Без нее все написанное теряет смысл и обретает другой. Это была бы исповедь уже другого человека.
— Когда же я получу эту главу? — тихо спросил я, даже не думая в последующем говорить о том, что читать буду три месяца, потому что на носу жатва.
— Сейчас. Вы услышите ответы на все вопросы. — И я снова услышал шум.
У меня мгновенно вспотели руки, потому что я свои вопросы не помечал, не надеясь в будущем на такой разговор. Но зато я помнил их наизусть, благо список невелик.
— Послушайте, Артур… Эта концовка… Вы уезжаете с Лидой… Я понимаю — вы вступили в бой с системой, но ваш отъезд не выглядит победой. Вы просто бежите дальше, по дороге лишившись имущества. В чем дело? Откуда столько восхищения собственной беспомощностью? Или это тоже часть жизненного кредо отступника?
— Что вы называете беспомощностью? — услышал я.
— В город, который вы посчитали своей пристанью, приезжает ваш бывший босс и отнимает ваши деньги, отбирает вашу квартиру. Плохой пример для тех, кто собирается покинуть корпоративный мир, вы не находите?
— Нет, не нахожу. Квартира не досталась Брониславу. Не достался и дом, и деньги со счета он не получил.
— Но в романе вы уверяете, что Бронислав обладает таким авторитетом, что может даже без вас, но с документами и вашим паспортом оформить сделку!
— Так оно и есть. И так бы он, верно, и сделал, если бы не одно обстоятельство. Реестровый номер на свидетельстве о регистрации, который был исправлен троечником Жорой, ничего, кроме удивления, в управлении юстиции не вызовет. Когда Бронислав поймет, что с номерами вышло недоразумение, он перестанет настаивать на сделке, поскольку можно оформить на него квартиру с чужим паспортом, но невозможно этого сделать, если реестровый номер в договоре не совпадает с реестровым номером моей квартиры.