Дождь Забвения
Шрифт:
– Я думала, вы найдете что-нибудь более совершенное, – прокомментировала Ожье.
– Мы пробовали разное, но акустический метод остается единственным по-настоящему надежным. Ты, наверное, уже знаешь: по тоннелю нельзя прогнать сообщение, когда там корабль. Он с высокой эффективностью отражает сигнал.
– И вы получили отраженный сигнал от Ниагары?
– Слабый, но отчетливый. С малым кораблем еще можно схитрить, замаскировать отраженную волну. Но объемистый, широкий вряд ли притворится невидимкой.
– Если уж вы получаете сигнал, можете сказать, насколько
– Да. Хотя, конечно, с пространственными мерами в гиперсети не совсем четко…
– Хоть приблизительно.
– Сотни две километров. Предполагая обычную скорость движения по тоннелю, получим, что Ниагара выйдет за час до нас.
– Двести километров. Ведь совсем немного…
– Да, – согласился Тунгуска.
– А разве у вас нет чего-нибудь, чем можно выстрелить вперед? Чтобы оно нагнало противника перед его выходом из тоннеля?
– Есть. Но я хотел посоветоваться с тобой, прежде чем стрелять.
– А, черт! Если можно стрелять, так стреляйте!
– У нас есть пучковое оружие. Но оно плохо действует в гиперсети по той же причине, по какой неэффективны мощные электромагнитные импульсы, – сильное рассеяние на стенках тоннеля. Остаются лишь ракеты. У нас их шесть, с капельными двигателями.
– Так выпустите их!
– Увы, это сложнее, чем кажется. Движущиеся под тягой устройства непредсказуемо ведут себя в гиперсети. Потому мы позволяем на входе волне сжатия нести нас, а не летим, используя собственную тягу.
– Все равно попытаться стоит.
– Но тебе следует понимать риск, – проговорил Тунгуска по-прежнему спокойно, но в голосе отчетливо послышалась тревога. – Пучковое оружие позволяет нам действовать с хирургической точностью, если подойдем на дистанцию, когда рассеяние уже не помешает стрельбе. Тогда мы сможем повредить вражеский корабль настолько, что он не сумеет войти в другой портал.
– Всего лишь обездвижить? Не вижу в этом смысла, как и в допросах Ниагары, и во всем остальном, что вы, наверное, намерены сделать, попади он в ваши руки. Я хочу его уничтожить.
– Не стоит недооценивать пользы допроса, – проговорил Тунгуска с мягкостью и терпением школьного учителя. – Учтите, мы имеем дело с заговором. Если потеряем Ниагару, потеряем и возможность обнаружить его сообщников. А они способны и на вторую попытку, если провалится первая.
– Но ты только что сказал, что в гиперсети его обездвижить нельзя.
– Я не говорил про гиперсеть, – возразил Тунгуска, поднимая палец. – Если мы настигнем его в открытом космосе, между порталами, у нас будет шанс.
Ожье покачала головой:
– Слишком велик риск. Ниагара уйдет.
– Но у нас еще есть ракеты. Правда, они работают далеко не с хирургической точностью.
Она представила стаю стремительных дельфинообразных суденышек, вонзающихся в корабль Ниагары, раздирая его на части в беззвучной оргии ярчайших вспышек.
– Невелика потеря.
– Невелика? А как насчет потери собственной жизни? Думаешь, мы уцелеем? Он несет тот самый «коктейль Молотова». Там хватит антивещества, чтобы расколоть Луну. И до него
Тунгуска был прав. Рано или поздно Ожье сама поняла бы это, но в стремлении поскорее покончить с Ниагарой она не задумалась как следует над последствиями.
– Даже если так, – произнесла она, цедя слова по одному, – все равно нужно стрелять.
Тунгуска посмотрел сурово, но одобряюще:
– Я так и думал, что ты решишь стрелять. Но хотел удостовериться.
– А что Флойд? – Ее голос внезапно дрогнул – она лишь сейчас полностью осознала последствия своего решения.
– Мы с Флойдом уже обсудили. И он хочет того же, что и ты.
– Это правда? – спросила она у Флойда.
– Если уж надо, – пожал он плечами.
Глядя ему в глаза, Ожье произнесла:
– Тунгуска, запускай свои ракеты. И быстрее, пока мы не передумали!
По полу пробежала легчайшая дрожь.
– Сделано, – сообщил Тунгуска. – Они стартовали и летят к цели.
Глава 37
Двести километров по сети. По космическим меркам – абсолютный пустяк. Ракеты должны были проскочить в мгновение ока. Но гиперсеть гасит всякое движение со скоростью большей, чем нормальная скорость волны сжатия. Судя по данным телеметрии, ракеты шли впереди корабля, следуя заданной траектории и режиму ускорения, характерному для их массы и тяги – как и в открытом пространстве. Поначалу от них хорошо отражался сигнал локаторов, читался акустический сигнал от соударения выхлопа со стенками. Но затем что-то случилось. Они замедлились, ускорение исчезло – словно попали в вязкую патоку. Гаснущий поток данных от ракет свидетельствовал: никаких аномалий. Но оружие так и не набрало скорости, достаточной для перехвата Ниагары.
Тунгуска смотрел на тактические дисплеи – как подозревала Ожье, работающие главным образом для удобства ее и Флойда, – с очевидным неудовольствием.
– Чего я и боялся, – вздохнул он. – Вряд ли хоть одна из них настигнет его корабль вовремя.
– А мы узнаем, если она настигнет?
– Ты в самом деле хочешь узнать?
– Да. Я хочу быть уверена, что у нас получилось, до того как…
Она умолкла. Нет нужды озвучивать очевидное.
– Боюсь, такой роскоши нам судьба не даст. Невозможно предсказать, как фронт аннигиляционного взрыва будет распространяться по тоннелю. Понятно, что очень быстро, не останется времени порадоваться успеху. Зато не придется мучиться.
Не надо было напоминать Ожье, что успех автоматически означает смертный приговор. Она попыталась забыть об этом, отодвинуть в дальний угол сознания, но мысль упорно возвращалась, назойливо толкалась в рассудке.
– А вы что-нибудь почувствуете? – спросил Флойд у Тунгуски.
– Успею испугаться. Когда фронт разрыва коснется корабля, информация от датчиков на корпусе мгновенно достигнет мозга капитана.
– Ты успеешь подумать? – спросила Ожье, беря Флойда за руку и крепко сжимая. – Успеешь найти хоть толику утешения в том, что твоя жертва оказалась не напрасной?