Дождь
Шрифт:
Идти к Кириллу расхотелось.
Он присел на нагревшийся, поросший порыжевшим мхом камень, и вновь задумался.
Вместе с прорвавшимися зрительными образами пришло много иной информации, — не полной, обрывочной, но все же подтверждающий некоторые полученные за последние месяцы знания, или дающей частичные ответы на волновавшие Остина вопросы.
Как будто ему открылся доступ к поврежденным базам данных.
Люди… Хрупкие биологические существа, преодолевшие бездну космического пространства и заселившие данный мир. Так в
Почему он так осторожен в общении со мной?
Ответа Остин не нашел, и его мысли, подстегнутые внезапным пробуждением памяти, вновь вернулись к засухе. Картины собственной гибели, конечно же взволновали его, но не лишили здравомыслия. Просто проблема, над которой он размышлял уже много дней подряд, приобрела новые факторы риска и новые возможности ее разрешения.
С тем, что происходило в прошлом он рано или поздно разберется. Однако настоящее требовало немедленного вмешательства в сложившуюся ситуацию. Не первый месяц наблюдая за погодой, Остин все тверже приходил к пониманию: грядет экологическая катастрофа, перед последствиями которой блекли драмы прошлых лет.
Итак, что есть в активе?
За климат отвечает некая установка, расположенная в недрах города. Теперь я знаю, что она называется «атмосферный процессор». И еще — размышлял Остин, — когда-то я, по всей видимости, был связан с вопросами контроля климата.
Выходит я действительно смогу что-то изменить?
Собственно он же не для себя, не только ради индивидуально проделанной работы, любимых, нежно взлелеянных растений, — речь сейчас шла уже обо всей окружающей природе. Плохо без дождя. А откуда ему взяться, когда по наблюдениям засуха грядет нешуточная. Если в положение дел никто не вмешается, то одним «сухим сезоном» дело не завершится, за ним придет следующий, потом еще одно засушливое лето с такими вот сиротливыми обрывками облаков, а дальше уже и глобальные изменения не за горами.
Значит надо идти. Сидеть и рассуждать легко, ему лично (если не брать в расчет любовь ко всему живому) засуха особого вреда не принесет. Но жить в пустыне? Нет уж. От одной мысли становилось не по себе.
«Отсюда до города — четыре дня пешего пути», — мысленно прикинул он, вспомнив немногословные пояснения Кирилла. Сколько времени уйдет на медленное, тягучее и опасное продвижение по уровням мегаполиса, он не знал: все внешние входы в зоны технического контроля замуровали еще лет сто назад, после так называемого «бунта машин». Чего бунтовали — Остин не помнил.
Нет, на людей он зла не держал. Жизнь штука сложная. Она не грядка, на которой запросто можно рассортировать, что есть полезное, культурное растение, а что сорняк. Жизнь она… ну как дикое целинное поле, смешанный травостой, — все сосуществует в гармонии, и с лесного луга, например, сорняков уже не потаскаешь, там каждая былинка друг с другом связана.
Так и в жизни. Нет четкой градации — вот ты плохой, а ты хороший. Особенно размыты подобные понятия у людей.
«Пойду, — решил он, вставая с камня. — Попытка спасти окружающую природу
Будущее не предопределено. И ты никогда не угадаешь, что от него ждать.
Любимые фразы Кирилла, который на протяжении года являлся для Остина единственным собеседником.
Мысль, впрочем, справедливая.
Вернувшись домой и открыв подпол, где хранилось различное снаряжение, Остин начал собираться в путь. Он брал всего понемногу — и запасных нейромодулей, и пару автоматических пистолетов, и пищевых таблеток, — теперь вылазка в город в его понимании стала все равно, что путешествие на край света, в саму неизвестность, не знаешь, что точно понадобиться, а что нет, не предугадаешь кого встретишь, с какими опасностями или напротив — благоприятными обстоятельствами столкнешься.
Смутная, пробудившаяся память о событиях прошлого подсказывала: надеяться на авось, или на чудо нет смысла. Люди по непонятной причине не любили себе подобных, хотя настоящего повода для вражды (как интуитивно предполагал Остин) вроде и не было. Или был, но его истоки уже прочно скрыты наслоениями прошлого, они часть давней истории, памяти о которой у него не сохранилось.
Размышления не мешали сборам в дальний путь.
Старая, изрядно потрепанная одежда, которую однажды принес Кирилл, теперь пригодилась. Брюки, куртка и кроссовки скроют многое, но конечно не все.
…Снаружи раздались шаги, тихо клацнул замок двери.
Остин продолжал сборы.
Через минуту проем двери, ведущей в подвал, заслонила тень.
— Остин, привет.
— Здравствуй, Кирилл. — Он выпрямился, обернулся, ответил на рукопожатие.
— Что происходит? — сдержанно осведомился Кирилл.
— В город собираюсь.
— В город? С чего вдруг?
— Из-за засухи. — Остин присел на пустой пластиковый ящик. — Я сегодня размышлял над тем, могу ли что-то изменить, и внезапно вспомнил частицу своего прошлого.
— Момент гибели? — Тут же насторожился Кирилл, покосившись в сторону приготовленного Остином оружия.
— Если ты сейчас подумал о мести, то ошибся. Момент своей гибели я действительно вспомнил, но у меня слишком мало информации, чтобы кого-то судить.
— Тогда зачем тебе в город?
— Атмосферный процессор, — лаконично ответил Остин. — Если верить воспоминаниям я когда-то имел доступ к комплексам климатического контроля.
— Возможно… — хмуро кивнул Кирилл.
— Я вспомнил кое-какие коды. К тому же мне известен план технических коммуникаций, ведущих к ядру атмосферного процессора.
— Этого мало. Ты не можешь утверждать что коды, промелькнувшие в твоем рассудке именно те, что необходимы для рестарта сбойных программ контроля климата, а что касается схемы коммуникаций, — то до технических уровней еще нужно добраться. Боюсь осуществить это будет сложнее, чем перезапустить автоматику контроля климата.
— И все же я попытаюсь.
Наступила неловкая пауза.
— Остин, я хочу спросить: тебе оно надо? — Кирилл не скрывал своей обеспокоенности по поводу решения друга непременно идти в город.