Дождевик
Шрифт:
– Фил!
Меня передёрнуло. Немой крик застыл между зубами, как застревает кусок салата. Человек исчез. Словно его там и не было. Будто он не стоял на той поляне, не вырос перед моими глазами и не пытался показать лицо, спрятанное под чёрным капюшоном. Этого всего не было?
– Филипп, что с тобой?
Я обернулся. На моём плече лежала рука Вероники. Она вопросительно смотрела в мои глаза. Я ещё раз окинул взглядом людей и ту поляну. Но ничего похожего на увиденное прежде не заметил.
– Человек, – ответил я.
– Человек?
– Человек в дождевике. Был там… – я указал пальцем.
Вероника прищурилась и проследила взглядом вдоль моего пальца. Конечно же, она ничего не увидела. Я бы тоже хотел сказать самому себе, что ничего не видел. Но не могу. Мне точно
– Там никого нет, Фил. Может тебе показалось. Или там просто стоял один из сотрудников, их здесь много, они ухаживают за могилами и растениями.
Да. Стало быть сотрудник. Стоит поверить в это.
Несмотря на непогоду похороны были завершены. Все присутствующие простились. Гроб вместе с усопшей поместили в заранее вырытую яму. Постепенно он полностью скрылся под падающей на его крышку землёй, а затем о месте захоронения напоминала лишь коричневая взрытая земля и могильная плита. Дождь уже прошёл и небо стало проясняться. Пока все продолжали стоять, позади себя я услышал перешёптывания двух женщин. Одна из них сказала – «Дождь с грозой во время похорон – дурной знак… Это означает, что душа умершего не находит покоя из-за невыполненных дел. Если её не смирить, то скоро рядом могут закопать ещё один деревянный ящик, – кого-нибудь из родственников».
«Камень…»
«Я должен принести бабушке тот агат»
Филипп обошёл всю ту комнату, в которой находился перед отъездом на кладбище, осмотрел весь дом, каждый угол и раз шесть обошёл участок вокруг дома. Камня нигде не было. Его не оставляла мысль, что драгоценный агат, который сейчас должен был быть погребён в руках бабушки под толщей земли, безвозвратно утерян. Он не мог заставить себя заняться чем-либо, дела вылетали из рук как настырная муха, которая тревожит, жужжит около уха, так и просит её словить, но, оказавшись в ловушке, беспрепятственно покидает стиснутые ладони. Сейчас он лежал на широкой постели, положив правую стопу на согнутую в колене левую ногу, и рисовал большим пальцем воображаемые картины на выбеленном потолке своего номера. Вероника с мужем предпочли не задерживаться в доме бабушки, тем более что там уже расположились родители её племянника, и арендовали два номера – себе и Филу. Стены здесь были странного кислого зелёного цвета, напоминающего конфеты «Кислмикс», которые он обожал в детстве. Но стены подобного цвета скорее беспокоили его, вызывая кислоту не на языке, а в глазах. У входной двери находилась душевая комната, ещё ближе к ней шкаф для вещей, непосредственно у окна кровать и одна тумба. Так как парень приехал с одним рюкзаком, номер выглядел пустым и необитаемым.
Вечерние тени поползли по стенам и потолку, как лианы в тропиках обвивают деревья, скалы и заброшенные постройки. Зажглись уличные фонари. Множество мелких мошек и мотыльков закружились вокруг одного из ближайших светоносцев. Они кружили и кружили, то ускоряясь, то замедляясь, то хаотично, то единой группой. А Фил всё ещё рисовал причудливые картины, но уже не на потолке, а в своём сонном сознании. Он перебирал в голове произошедшее на похоронах. Обернулся назад и увидел того самого человека в дождевике. По его одежде струилась вода, капюшон трепал ветер, но его не удавалось сдуть. Сейчас, во сне парень мог управлять той реальностью, изменить всё так, чтобы тот странный человек никогда не появлялся. Он аккуратно снял с неба одну из чёрных туч, исполненную влагой и опустил её прямо на незваного гостя. Туча закружилась, набухла, словно впитав в себя ещё больше влаги, и взлетела вверх, изливая из себя чёрную как расплавленный асфальт жидкость. Вот и всё! Больше никакого дурного воспоминания. Фил повернул голову и…
Его глаза пересеклись с тяжёлым леденящим взглядом, прячущимся в тени капюшона. Прямо перед его лицом, едва не касаясь носа, медленно выдыхал клубящийся пар монстр кладбища Эрика-Фридхоф. Его дыхание было таким же сырым и рыхлым, как земля, под которой отныне лежит гроб бабушки. От существа веяло землёй, металлом, гнилой листвой
Демон уже протянул костлявые руки к капюшону, как внезапно несущийся с огромной силой поток ветра врезался в спину монстра и отбросил его как тряпичную куклу. Парня развернуло в обратную сторону, и он врезался во что-то жёсткое и холодное. Сфокусировавшись, он увидел перед собой бабушку. А точнее её труп, уже частично разложившийся, из глаз которого выползали личинки, а во рту обнажились несколько обломышей коренных зубов. Мертвец схватил Фила за плечи и, клацнув челюстью, повалился вместе с ним назад, в вырытую яму с раскрытым гробом. Парень закричал и предпринял попытку вырваться, однако сверху промелькнул чёрный силуэт, держа в руке что-то круглое и синее, а затем одна за другой в яму посыпались кучи тяжёлой земли, закрывая собой небо и дневной свет.
Глава 3
Она вскочила тяжело дыша и упёрлась рукой в мягкое одеяло. Сердце стучало очень быстро, даже слишком. В глазах потемнело, это было заметно несмотря на ночную тьму. Тревожное сновидение нарушило эту ночь в доме Эльзы Гаус. Не то чтобы Анастасия крепко спала после похорон собственной матери и видела милые сны про лошадей или отпуск, или удачно сваренный бульон (какие сны взрослые должны считать милыми?). Но этот сон был каким-то слишком беспокойным, слишком реальным. Он словно кричал: «Настя, всё очень плохо! Я не шучу!». Но это взрослая жизнь взрослой матери и жены, поэтому она не могла довериться этим фантазиям и принять их за правду. На самом деле она даже забыла, что именно её испугало. Поэтому женщина села и опустила ноги в тёплые шерстяные тапочки.
Холодный лик луны сонно поглядывал на неё через окно. Дом временами свистел и кряхтел под давлением ночного ветра и прохлады. То тут, то там слышался топот мертвецов, завывания духов и сопение уродливого старого лешего – все те звуки, которые дети и классические нудные истории в интернете приписывают потусторонним силам. По факту всё это принадлежало сквозняку, старому прогнившему полу и неустойчивым деревянным стенам. Да, это всё обычная реальность, как старалась думать Анастасия, скорее убеждать себя. Убеждать и заставлять! Ведь в душе она всё также оставалась ребёнком, который боится темноты и чердачных монстров, старого подвала с кем-то рычащим, выглядывающим из-за полок с соленьями. Эрик неподвижно лежал в постели, временами едва похрапывая.
Настя, наконец, встала и направилась к шкафу. Завернувшись в тканный халат с цветочными узорами яблони и надписью «Sakura», она аккуратно прошмыгнула по скрипучим половицам коридора и вошла на кухню; поставила чайник. Часы показывали без двадцати два. Вода в чайнике заёрзала. Из носика заструился полупрозрачный пар. Ещё через несколько минут он уже стучал по крышке и свистел на пару с ветром, гулявшим по щелям в окнах. Чайный пакетик плюхнулся в стеклянную кружку и стал набухать от кипятка, чайные листья развернулись и заплевались мелкими пузырьками. Женщина отхлебнула горячего чая марки «Royal Night» со вкусом чёрной смородины и мяты и выглянула в окно. Этот городок напоминал ей некоторые пригороды и посёлки в Санкт-Петербурге, когда они ещё только переехали туда. По работе частенько приходилось ездить по окрестностям и поэтому удавалось увидеть самые разные места и даже очень красивые. В Херфорде тоже очень красиво, а главное спокойно. Многие люди хорошо друг друга знают, повсюду зелень и деревья. Чистый воздух.