Дождевые черви: 2161-2162
Шрифт:
– Обе крайние вылазки!
– Понятно, вам бы еще курс реабилитации пройти. Память восстановить, правда, и так все вернется на свои места за пару лет.
– Конечно, конечно, само все вернется. Мне бы скорее домой, друзей хочется увидеть!
– Что, у вас много друзей? – он повернулся на меня маленькими круглыми черными линзами защитной маски, отражающими множественные источники света крохотными точками.
– Нет. Немного. Даже, наверное, всего один, если глубоко вдуматься в это слово, – невольно рассуждаю я.
– Значит,
– Ну, он принимает меня таким, какой я есть. Видит во мне интересную личность. Очень выручает. Да и вообще он очень интересный человек, умеющий терпеливо слушать или объяснять что-то.
Я, правда, никогда не думал, есть ли у меня настоящий товарищ в этом ожесточенном мире, окружающем меня с самого рождения.
– А что он вам объясняет?
– Да это не важно, к чему это все?
– Просто психоанализ, не обращайте внимания, – он отвернулся и погасил дисплей компьютера. – Нам сюда…
Он толкнул ладонью дверь, определить которую в общей гамме цветов можно только по тонкой хромированной ручке, и мы вошли в медицинский кабинет.
– Сейчас я введу тебе раствор, ты отключишься на некоторое время. Для тебя это сократит ожидание окончания диагностики, а нам ты просто не будешь мешать…
Очнулся уже снова в своей палате. В тусклом свете заметы следы от двух уколов на руке. Свет ярко разгорается, как только встаю с кушетки. В ящике для посылок лежит полиэтиленовый пакет, развернув который обнаружил белую футболку, свободные белые бриджи и такие же белые носки и кеды.
На монохромном дисплее над столом отображается информация о последних моих процедурах. Дальнейших не назначено. В сообщении сказано достаточно «доступно», что введена некая вакцина из болезнетворных эндобионтов, подавляющих патогенную трансформацию микробов и вызывающих их реверсию в авирулентные формы. Под всем этим подпись «Ваш лечащий врач Е.Е. Хруп». «Ай да хитрый же ты» – улыбаясь, произнес я вслух.
Спустя четверть часа замок на двери отперся и раздался низкочастотный спокойный гудок. «Берестов Михаил Сергеевич, ваш курс восстановления закончен. Воздержитесь от физических нагрузок, энергетиков, диет или голодания на неделю», – приятный, радушный женский голос прозвучал из динамиков на одной из стен.
Переодевшись из больничной робы в выданную прогулочную одежду, я двинулся через коридор вниз по лестнице, у подхода к которой на стене располагается обрамленная синим кругом цифра «3». Серые острые ступени выводят в такой же, как и везде, холл с установленным посередине небольшим фонтаном и омываемой полированной белой статуей мускулистого мужчины, вытягивающего за спину руки как крылья. Его устремленное кверху лицо, похоже, символизирует бесконечное стремление и жажду к совершенству.
Выйдя через голубые полностью стеклянные двери, я оказался на улице. На противоположном тротуаре, через странно оживленную бесшумными автомобилями дорогу, стоит Хруп, локтем подпирающий тонкий металлический фонарный столб.
– Женя! Привет!!! – подбежав к нему, я одернул за рукав.
– О! Ты, наконец, вышел оттуда!
– Уж не без твоей помощи, дружище! – я впервые невольно улыбаюсь и действительно хочу дружеских объятий и похлопываний, как это делают все.
– Да, я был уверен, что ты выжил. Ведь ты родился там, для тебя это как рыбе в воде, – объяснял Хруп, уже ведя меня по бульвару. – Конечно, долго ты был без связи, но как только идентификатор твоей маски просветился в эфире, мне тут же сообщил планшет.
– Наверное, когда решил поиграть с настройками?
– Должно быть, да, но этого знать не могу, – пожал плечами Евгений. – Пойдем, я заказал стол. Тебе нужно поесть нормальной пищи, а не энергетиков и, возможно, того, чем ты питался в их отсутствие!
Бульвар окружает густой газон, скрывающий под собой землю без остатка, усеянный совсем маленькими фонтанами и белыми фигурами, в совокупности, как можно догадаться позже, представляющими историю каких-то вновь неведомых мне исторических событий.
Через несколько минут, казалось бы, длинного пути мы находимся в той же столовой, в которой я впервые угощался продуктами Агломерации.
– Заказал тот же столик, думаю, так будет привычнее, не правда ли?
– Да, соглашусь, – уже знакомый вид из высокого светлого окна приятно приглашает присесть за стол, стоящий перед ним.
– Тебе нужно хорошо подкрепиться! Ты очень долго сидел только на энергетиках, так можно и желудок испортить. И начнешь потом таскаться по терапиям разным, – объясняя, он повернулся в сторону и кому-то кивнул.
– А они что, вредные? – мне почему-то вспомнились слова Семита о галлюцинациях и каннибализме.
– Сами по себе нет, просто нельзя желудок сутками пустым держать, один раз завтракая. Сам себя переваривать начнешь, – он приятно дружески улыбнулся, тем самым успокоив меня.
Нам стали подносить уже знакомые овощные и мясные нарезки. Вместе с ними принесли горячий суп с большим количеством зелени.
– А из чего? – поинтересовался я у официантки в белом фартуке и коротком вискозном сарафане, обнажающем тоненькие, но изящные загорелые ножки в черных туфельках.
– Сегодня крапивный. Картофель, петрушка, морковь с помидоркой, сметанка. Перчик есть…
– Понял, понял. Спасибо вам большое! – прервал я. Официантка пожелала приятного аппетита и удалилась, ритмично стуча каблучками по глянцевой, но не скользкой поверхности пола.
Сильно проголодавшийся, я несколько раз быстро зачерпнул ложкой и приятно согрел себя изнутри солененьким бульоном.
– Рассказывай, что приключилось-то с тобой? – Евгений собирает бутерброд.
– Лучше ты ответь, сейчас угрозу представляю для Агломерации? – прошептал я. – Ведь ты меня раньше положенного из карантина вытащил. Я может и не образованный, но понимаю, что к чему.