Драгоценности Эптора. Сборник

Дилэни Сэмюэль Р.

Уставшие после долгого дня пути путешественники сделали привал. Они расположились на отдых в полном молчании.

Теперь, испытывая уважение к безграничным возможностям камней, никто не решился с их помощью добывать огонь.

Ями взял два обычных обломка гранита и стал высекать искры над горсткой сухого мха, а потом вдруг сказал:

— Я все думаю — зачем все-таки они показали тебе тот ужасный фильм перед тем, как привести на пляж?

— Меня тоже мучает эта мысль. Возможно, они надеялись сделать меня более восприимчивой к чему-то? — задумчиво ответила жрица Арго.

— Ну, уж если

страх прибавляет чувствительности, то я бы был самим чутким из всех вас!

— Что ты имеешь в виду? — удивился Гео.

— Я видел мучения множества людей; видел, как десятерых здоровых парней изрубили на куски... Ты что, забыл? — От волнения руки моряка вздрогнули и погасили слабый огонек, едва зародившийся на ложе сухого мха.

Когда путники наконец приготовились поужинать, девушка знаками поманила Змея в заросли. Вернулись они с огромной багряной лианой.

— Если содрать кору и натереть ею мясо, будет очень вкусно! У меня в Храме был целый сад. Там росли и ядовитые растения — аконит, белладонна, борец. А в народе их зовут так интересно — Волчья Смерть, Ночная Тень, Монашеский Клобук. — И девушка засмеялась, но неожиданно ее смех затих. — Наверное, я больше никогда не вернусь туда... А если и вернусь, то очень нескоро. — Юная жрица долго вертела в руках упругий стебель, сгибая и разгибая его. — Прекрасный был сад...

С каменистого плато путники снова спустились в джунгли, более влажные и темные. Через некоторое время Михайло, постоянно оглядывающийся по сторонам, озабоченно спросил:

— Вы уверены, что мы идем правильно?

— Вроде бы, — ответил Ями.

— Да, да! — воскликнула Арго. — Мы идем совершенно правильно! Скоро появится река. А перед этим мы выйдем к болоту, вода которого питает главное русло.

Быстро темнело. Усталые путники шагали молча. Первым заговорил Гео.

— Я тут подумал вот о чем... — нерешительно начал он.

— О чем же? — спросила жрица Арго.

— Воплощение Хама говорил, что если камни хоть раз использованы для контроля над сознанием любого живого существа, то человек, который их использовал, уже заражен...

— Вернее, заражен он был от рождения. Болезнь лишь скрывалась в нем, — поправила жрица Арго. — А камни выпустили ее на свободу.

— Ну да. Дальше Воплощение Хама сказал, что он сам уже заражен. Значит, ему уже приходилось использовать камни против людей? Когда?

— Много раз. Слишком часто. В последний раз не так давно — когда его люди похитили меня. Воплощение Хама воспользовался камнями, чтобы контролировать то ужасное существо, которое вы убили в Городе Новой Надежды. Надо было заставить часть его явиться на Лептар и похитить меня, «случайно» оставив там камень.

— Так это был кусок чудовища из Города? — воскликнул Гео. — Теперь понятно, почему труп так быстро разложился после смерти!

— Что — что? — переспросил Ями.

— Мать этой девушки рассказала мне, что ее людям удалось убить одного из похитителей и он сгнил буквально у них на глазах.

— Да, контролировать амебу невозможно, потому что у нее нет настоящего сознания.

— Но мне все равно непонятно — чего они достигли твоим похищением? — спросил Ями.

Воплощение Арго широко улыбнулась:

— Во-первых, именно из-за

меня прибыли вы сюда. И во-вторых, вы увозите с острова волшебные камни.

— И всего-то?

— Да разве этого мало? — На мгновение девушка замолчала.

— Однажды она написала об этом стихотворение — о мотивах поступков людей... — И Гео продекламировал:

Во тьме палаты двойников Потоки быстрые текут. И нету песен, нету слов... Там два потока двойников. А в светлой комнате скользит Решения златая нить, По тропам памяти бежит, К знаменью мудрому спешит. Палату затопляет страх, В горящий храм пришла любовь...

— А ты откуда знаешь?

— Темная палата — Храм Хама. Правильно?

— А его двойник — Храм Арго, — продолжила девушка. — Они должны быть половинками одного целого, для того чтобы возродить былое величие человечества. Энергия молодости в каждом из них должна бороться с равнодушием зрелости, которую дает им совместное существование. Понятно?

— Понятно, — улыбнулся Гео.

— Я имела в виду цикличность человеческой деятельности. И сам человек приходит и уходит, и его идеи умирают и рождаются снова. Все происходит от взаимодействия этих четырех составляющих.

— Четырех? — удивленно сказал Михайло. — Я думал, их только две.

Жрица Арго всплеснула руками:

— Их тысячи!

— Что-то не пойму я вас, — проворчал Михайло. — Вся эта метафизика слишком сложна для меня. Прибавьте-ка лучше шагу! Если дальше так плестись, не доберемся и к ночи!

— Да не волнуйся, к вечеру выйдем к берегу! — успокоил Ями.

— И идем мы совершенно правильно, — поддержала его жрица Арго и внимательно посмотрела на Гео. Поэт шел, опустив глаза, но, почувствовав взгляд девушки, поднял голову и улыбнулся.

— А как твоя бабушка попала на Эптор?

— На вертолете.

— На чем?

— Ну, это такая штука, вроде маленького корабля, который может летать по воздуху с огромной скоростью.

Гео улыбнулся.

— Я имел в виду совсем другое.

— А-а-а... Когда она решила, что ей нет места на Лептаре, где правит ее дочь, — я говорю о своей маме — она просто переехала на Эптор. Но я об этом не знала до своего похищения. Я многого раньше не знала...

— И мы тоже. Теперь остается только разобраться с этим пляжем...

— Вот я и говорю — поторапливайтесь! Дойдем до пляжа и все узнаем!

* * *

Воздух становился все более влажным. Стало труднее дышать.

Если раньше листья лишь блестели от влаги, то сейчас при малейшем прикосновении на людей летели капли. Свет, пробивающийся сквозь ветви, становился все тусклее. Под ногами чавкала жидкая грязь.

Дважды Михайло хватался за свою саблю: какое-то неведомое животное, ломая ветки, подбиралось к путникам, но так и не решилось напасть.