Драгоценности солнца

Робертс Нора

— Все равно не побегу.

— Отлично. Оставайся непрошибаемым тупицей.

— Не нападай. — Эйдан опустил пакет со льдом. — Я могу и сдачи дать.

— Как обычно. Я уже со счету сбился, но от этого ты не станешь умнее.

— И почему это я идиот? Это она ворвалась сюда в самый час пик, изрыгая огонь. Это она обзывала меня и сломала мне нос.

— Поймала тебя врасплох. — Шон положил золотистую рыбу с картошкой на тарелки, добавил шинкованную капусту и украсил блюдо петрушкой. — После стольких

лет и отличных драк крохотная женщина добралась, наконец, до твоего носа.

— Ей просто повезло, — пробормотал Эйдан. Его уязвленное самолюбие пульсировало в одном ритме с многострадальным носом.

— Она обвела тебя вокруг пальца, — подлил масла в огонь Шон. — Сосунок, — нанес он последний удар, распахивая дверь и исчезая в зале.

— А еще говорят о братской солидарности! — Эйдан поднялся, стал искать в шкафчиках аспирин. Лицо горело огнем.

В других обстоятельствах и он восхитился бы и гневной вспышкой Джуд, и точностью ее удара, но только не сейчас.

Она оскорбила его. Разбила его лицо и сердце. Нанесла удар по его самолюбию. Впервые в жизни женщина разбила его сердце, и он понятия не имел, что с этим делать. Он еще мог понять, что поспешил со своим предложением на вечеринке, но был уверен, что в следующую ночь все исправил.

Романтические ухаживания, напор и убеждение. Что еще нужно этой чертовой женщине? Они же идеально подходят друг другу. Всем это ясно.

Как она может отказываться от него, если он ее хочет так, что дышать нет сил? Почему она не видит, как прекрасно они жили бы вместе, если он видит это так отчетливо?

Во всем виноват ее первый брак, мрачно размышлял он. Ну, он-то с этим справился, почему она не может?

— Она просто упрямая, — объявил он вернувшемуся Шону.

— Прямо как ты.

— Добиваться того, что считаешь необходимым, не упрямство.

Шон покачал головой и принялся делать сложный сэндвич. Паб был забит до отказа. Свидетели потрясающего спектакля не расходились, а те, кому не повезло, прослышав о случившемся, спешили из первых уст узнать новости. Шон уже мобилизовал Майкла О'Тула и Кейти Даффи, вызвал Бренну. Он не думал, что Эйдан в таком состоянии, физическом и моральном, вернется за стойку разливать пиво и общаться с посетителями.

— Наверное, ты прав, — согласился Шон, помолчав. — Но есть столько способов убедить женщину.

— Много ты знаешь о женщинах!

— Наверное, побольше тебя, по крайней мере, ни одна из них не всаживала кулак в мою физиономию.

— И в мою до сих пор. — Нос, даже замороженный, болел ужасно. — Не такой реакции ждет мужчина от женщины, которой сделал предложение.

— Дело не в самом предложении, а в том, как ты его сделал.

— И сколько есть способов? И в чем я виноват, интересно знать?

— Дураку ясно, что

она тебя любит и взамен тоже хочет любви. Так что, если бы ты сказал, что любишь, она не отказала бы и не сломала бы тебе нос.

Эйдан тупо смотрел вслед Шону, удалившемуся в зал с очередным заказом. Подумал, не пойти ли за ним, но решил, что на сегодня хватит потешать деревню своими личными проблемами. Он вскочил и заметался по кухне в ожидании брата.

Шон вернулся с пустыми тарелками, опустил их в раковину.

— Чем метаться без толку, принеси пользу, вымой посуду. Мне снова заказали рыбу с картошкой.

— Может, я и напортачил в первый раз, — снова начал Эйдан. — Ладно, признаю. Я даже обсудил это с Дарси.

— Дарси? — Шон закатил глаза. — Ну, ты точно идиот.

— Дарси — подруга Джуд и женщина.

— В Дарси нет ни одной романтической жилки. Забудь о посуде. Я вымою ее позже. — Шон обвалял кусочки рыбы в муке. — Сядь и расскажи мне, что ты натворил.

Эйдан не привык подчиняться младшему брату, и приказ Шона ему не понравился, но отчаявшийся мужчина готов на все.

— Когда именно?

— Расскажи все. Начни с начала.

Шон работал и слушал, не вставляя ни слова, а поскольку покончил с заказом раньше, чем Эйдан со своей историей, повелительно поднял палец, повергнув брата в изумленное молчание, и понес тарелки в зал.

Вернувшись, Шон сел, сложил на столе руки и пристально посмотрел на Эйдана.

— Ну, в общем, картина ясна. У меня есть десять минут, чтобы высказать свое мнение. Только сначала вопрос. Пока ты рассказывал ей, чего хочешь, и как все будет, и что нужно делать, ты случайно не упомянул, что любишь ее?

— Конечно, упомянул. — Или нет? Эйдан заерзал на стуле, дернул плечами. — Она же знает, что я ее люблю. Мужчина не зовет женщину в жены, если не любит ее.

— Во-первых, Эйдан, ты ее не звал, ты поставил ее в известность, а это разные вещи. К тому же мне кажется, что тот, кто уже делал ей предложение, не любил ее, иначе он не предал бы ее раньше чем через год. С чего бы ей думать по-другому?

— Да, но…

— Так ты сказал ей, что любишь, или нет?

— Может, и не сказал. Не легко сказать такое.

— Почему?

— Не легко и все, — пробормотал Эйдан. — И я не гребаный янки, который ее бросил. Я ирландец, человек слова, католик, для которого брак священен.

— О, ну это ее убедит. Если она выйдет за тебя замуж, твоя честь и твоя религия удержат тебя рядом с ней.

— Я не это имел в виду. — Голова кружилась, и он плохо соображал. — Я говорю, что она должна верить мне. Верить, что я не обижу ее, как обидел тот подонок.

— А еще лучше, Эйдан, она должна поверить, что ты любишь ее так, как ее никто никогда не любил.