Драко Малфой и Невозможное счастье
Шрифт:
усмехнулась. – Так что с тобой случилось?
Джулия осторожно присела на коврик перед камином; не вполне ясно было, зачем Сольвейг в доме с центральным отоплением настоящий камин, но сидеть перед ним
с кружкой глинтвейна было очень приятно.
– Я не очень понимаю, если честно… Кажется, я что-то не то узнала. Я работала в больнице… ну, это не так важно. Короче, мне кажется, что меня хотят убить,
– она виновато улыбнулась хозяйке. – Согласна, это звучит дико. Я уехала из страны, но меня не
– Так это был не маньяк? – уточнила Сольвейг.
– Думаю, что нет, - вздохнула Джулия. – Мне чертовски страшно…
Признание повисло в полутемной комнате почти как любовное.
– Не бойся, - произнесла наконец Сольвейг. – Здесь тебя никто не обидит.
* * *
Ни звука. Лишь тихий шорох воздуха, рассекаемого лезвием меча. И еще – легкие, почти на грани слышимости, скользящие шаги фехтовальщика.
Блэйз Уизли тоскливо вздохнула и покосилась на двух девушек, что сидели на полу рядом с ней. Одна из них, полненькая аккуратная девочка в очочках,
сосредоточено читала толстую книгу. Вторая, рыжеватая и лохматая, сидела, прислонившись к стене, и, закрыв глаза, покачивала рукой словно в такт неслышной
мелодии.
– Ну, долго еще? – не выдержала наконец Блэйз.
– Спроси у Сольвейг, - коротко ответила та, что читала. Блэйз посмотрела на их негласную командиршу, которая рубила невидимых врагов своей верной шпагой.
Выражение лица у нее было… в общем, когда у нее было такое лицо, Блэйз предпочитала держаться подальше.
– Сама спроси…
– Ну, тебе же надо было…
– Мне скууууууучно! – Блэйз простонала это громче, чем следовало, и следующее нервное движение Сольвейг едва не вогнало шпагу в пол.
– Тише! – шикнула девочка в очках.
– Норааааа, а что вообще происходит-то? – спросила рыжая, смачно зевнув. – Еще утром все было просто отлично…
– Рот закрывай, когда зеваешь, - автоматически произнесла Нора Лонгботтом. – Откуда мне знать, что произошло? Наверное…
– Снейп, - закончила Блэйз. Девушки синхронно вздохнули.
Нора могла бы рассказать, почему с утра все было отлично, только рассказывать было некому – и Блэйз, и их третья подруга, Мара Финниган, знали точно.
Накануне вечером, незадолго до ужина, их четверых понесло в теплицы. Собственно, теплицы были нужны Норе – она писала дипломную работу по гербологии.
Совместная работа с подругами, предполагалось, должна была сберечь ей время. Все четверо прекрасно знали, что ничего из этого не выйдет, что после первого
получаса гербология будет благополучно забыта, потому что Блэйз начнет выбирать цветы, идеально подходящие к ее волосам (таких не существовало в природе,
но доказать это Блэйз не представлялось возможным), а Сольвейг и Мара начнут ее дразнить,
слишком захочет.
История повторялась каждый раз, но, тем не менее, в теплицы они пошли вчетвером.
Правда, в этот раз сценарий оказался слегка изменен. Блэйз заныла, что не сделала домашку по гербологии, и попросила Нору дать ей списать. Принципиальная
Нора отказала - она всегда так делала.
– Тогда помоги хотя бы! – взвыла Блэйз.
– Ладно! – рявкнула разъяренная Нора. – Тетрадь давай.
Через полчаса объяснений Норы, нытья Блэйз и ехидных подколок Мары выяснилось, что Сольвейг куда-то исчезла.
* * *
Чуть улыбаясь, Сольвейг слушала перебранку, в которую очень быстро превратилась подготовка домашнего задания. Потом, поняв, что ее не хватятся, неслышно
встала – Гарри утверждал, что манеру красться она унаследовала от Драко – и пошла вглубь теплицы.
В последнее время ей все чаще хотелось остаться одной.
Она устроилась между стеклянной стеной, разделяющей теплицы номер четыре, в которой работали старшие курсы, и номер шесть, где находились растения,
непредназначенные для изучения в школе – ими пользовались преподаватели, в основном, Снейп, и, конечно, мадам Помфри, - и зарослями Поющего терновника
(который, к счастью, впал в анабиоз, а потому молчал), поджала ноги и раскрыла небольшую книжечку в потрепанном кожаном переплете.
Взгляд быстро бежал по рукописным строчкам; сначала Сольвейг улыбалась, потом вдруг ее лицо резко помрачнело, и девушка захлопнула книжечку.
– Так нельзя… - пробормотала она, вряд ли сознавая, что говорит вслух.
Тихий стук вывел ее из мрачной задумчивости; все с тем же раздражением в глазах Сольвейг вскинула голову.
Из-за стеклянной стены на нее смотрел профессор Снейп. И улыбался.
Влюбленность, особенно юношеская – не то чувство, которое можно долго скрывать; даже если влюбленный очень хорошо владеет собой – что редкость среди юных
существ – и сумеет ничем себя не выдать, оно будет жечь изнутри, пока он не наберется смелости рассказать кому-нибудь – лучшему другу или подруге, отцу
или матери, крестному… или любому существу, которому доверяет.
Сольвейг отлично владела собой. И не доверяла никому – не в силу природной замкнутости или озлобленности, просто когда-то отец объяснил ей, что Малфои не
могут позволить себе быть слабыми. Рассказать кому-то о самом сокровенном значило проявить слабость, вот Сольвейг ее и не проявляла.
Впрочем, было живое существо, которому она доверяла безоговорочно, ведь ручная змея не могла растрезвонить никому о том, что поверяла ей Сольвейг. Никто