Драко-няня, или Целительница для Черного Дракона

Рыжехвост Светлана

– Утречка, милая,- улыбнулась нянюшка.

– Тебя тоже мучили кошмары?

– Виллера разбудила, сказала, что я жутко стонала,- кивнула Фанндис. – А я только помню, как замерзала в снегах Лькарины. Удивительно.

– Удивительно?

– Я не должна была этого помнить, это был мой первый оборот и человеческое сознание спало,- Фанндис украсила последний бисквит и отложила крем в сторону,- а вот поди ж ты, вспомнила. Даже когда проснулась долго не могла согреться.

Подозрения во мне расцвели с новой силой. Сообщив

Фанндис, что она обязательно должна сегодня переночевать со мной в Острошпиле, я спросила ее о сказе про темного менталиста.

– Ну уж сказка, это почти быль,- усмехнулась нянюшка. – Тот остров в итоге ушел под воду, потому что слишком уж много сил разлилось. Вот и начали небылицы рассказывать. Ну и победителям не хотелось признавать, что бой был двое на одного, но тут я их осудить никак не могу.

– Двое на одного?

Фанндис красиво разложила бисквиты на подносе, после чего посмотрела на меня:

– Тебе не понравилась эта история в детстве, отчего же ты ее сейчас вспомнила?

– Я не хочу врать.

– Это хорошо, я бы обиделась. Никто не знает, каким даром обладал воин, что стоял на первой линии. Но за его спиной скрывалась целительница душ, вся работа которой заключалась в том, что она не позволяла менталисту захватить сознание воина,- Фанндис вытерла руки о передник,- многие считали, что твоя мама целитель душ. Но это ж никак не подтвердить.

– Никак?

– Ну,- няня пожала плечами,- может и так, да только на островах такой способ не известен. Она была сильнейшей целительницей, но… Психически неуравновешенные люди от ее магии не исцелялись. А может и не должны были – говорю же, очень расплывчатое описание у этой магии. А многие и вовсе считают таких целителей выдумкой. Мол, слишком страшны полноценные, вошедшие в силу менталисты, вот люди и выдумали противовес для них.

Кивнув, я оставила Фанндис на кухне, а сама поднялась к себе. Посмотреть, что успел сделать мастер и посидеть, подумать. Могла ли мама быть целительницей душ? И если да, то мог этот дар перейти и мне?

«Только вот у меня никогда не возникало желания лечить людей», честно признала я. «А это, наверное, прямо указывает на отсутствие дара».

Весь день я старательно избегала спускаться в зал. Я изучила мансарду, проверила каждую доску и каждый гвоздик, потом закрылась в своей спальне и взялась за документы. Сверила лишний раз доход-расход шоковерны, написала несколько писем своим поставщикам, потом набросала письмо в лавку готового платья – остальные комплекты еще не доставили, а время-то прошло.

Но, будто отвечая моим мыслям, в спальню постучала Фанндис:

– Наряды твои доставили, девочка моя.

– Спасибо,- крикнула я, и поспешно отложила бумаги.

Вот только на выходе нянюшка придержала меня за локоть:

– Может, отдадим Виллере то твое серое платье? Бедновато они живут, девочка моя.

Поймав взгляд Фанндис, я вкрадчиво спросила:

–

Но это ведь ты мне шила, помнишь? Перед побегом с острова, когда мы думали, что денег не будет и что наследство фальшивое. Как же мне такое ценное платье чужому человеку отдать?

Нянюшка моргнула, а после задумчиво произнесла:

– Не знаю. Не знаю, девочка моя, почему мне об этом подумалось. Виллера обмолвилась, что давно одежку не меняла. И ведь она даже не попросила ничего, а я… Пойду, прилягу.

– Хейддис заберет тебя в Острошпиль,- решительно произнесла я. – Мне там неловко одной и по ночам очень страшно.

Фанндис подозрительно сощурилась:

– Ты от меня что-то скрываешь.

– Да, но это не моя тайна. Я расскажу сегодня вечером, хорошо?

Нянюшка кивнула, и мы вместе спустились вниз.

Забрав свертки и расписавшись за них, я попросила Хейддиса переправить нянюшку в Острошпиль.

– И оставить тебя? – нахмурился дракон.

– Моя няня только что хотела пожертвовать Виллере мое платье. И дело не в том, что мне жалко. А в том, что Фанндис всегда считала позорной доброту за чужой счет. Если бы она сама захотела помочь, она бы предложила свой наряд. Или купила бы что-нибудь, поскольку деньгами она никогда никому не помогает.

– Ты думаешь, что Виллера ей что-то внушила? – напрягся дракон,- мы должны…

– Ждать возвращения Альдиса,- оборвала я его. – Она ведь может это делать неосознанно. Но, в любом случае, я собираюсь оставить шоковерну на ее попечении. Сегодня договорюсь о поставке пирожных и удвою жалование Виллере.

– Удвоить жалование – это твое решение, или…

– Она останется одна,- возмутилась я,- тут никаких денег не будет много! Хотя мы с тобой, конечно, будем открывать и закрывать шоковерну, не настолько я жестока, чтобы совсем уж ее бросить.

В общем, сопротивление Хейддиса удалось сломить. И к сожалению, мне пришлось прибегнуть к шантажу – я пообещала подняться на крышу, высмотреть с мансарды подходящую площадку и прыгнуть на нее. А потом дальше, дальше и дальше. И найти меня у дракона не получится.

– А прыгать я могу около десятка раз в сутки,- припечатала я и Хейддис тут же возжелал переместить Фанндис в Острошпиль и сдать с рук на руки Миттари.

Сама няня уже успела засомневаться, но не устояла перед моей слезной просьбой:

– Мне и правда все время кажется, что я опять закрыта в замке отца. И родного голоса рядом нет.

В общем, сегодняшний день прошел под знаком шантажа и манипуляций. И ими же и продолжился. Я спустилась, и отпустила Виллеру обедать, после чего сказала, что ни меня, ни Фанндис не будет несколько дней.

– Я могу закрыть шоковерну, или удвоить тебе жалование за эти дни,- сказала я, старательно избегая зрительного контакта с госпожой Праут.

– Я… Я должна подумать. Справлюсь ли я,- задумалась та.