Дракоморте
Шрифт:
Йеруш отпустил свои плечи, встряхнулся по-собачьи и рванул с земли свой рюкзак.
— Найло, — горло Илидора было напряжённым и как будто не очень хотело выпускать наружу драконий голос. — Ты уверен, что хочешь идти один? Именно сейчас?
Йеруш помедлил, выпустил из пальцев лямки рюкзака, и на мгновение дракону казалось, что Найло ответит: «Конечно, нет, я не хочу пускаться в дорогу без тебя, и мне необязательно начинать именно сейчас». И что, раз уж они перестали молчать друг на друга и рычать друг на друга, то теперь могут снова объединить усилия, совместить свои планы и отправиться в путешествие вместе. Дракон уже твёрдо решил сказать Юльдре, что не будет сопровождать Храм в ближайшие дни, присоединится к ним снова потом, перед толковищем или после, уж как сложится… Юльдра будет, конечно, раздосадован и зычным голосом примется вещать об опасностях Леса, которые подстерегают Храм
— Мы могли бы пойти вместе, — выговорить это оказалось неожиданно трудно. — Через день или два. Я даже признаю, что зря тебе врезал тогда.
Найло помедлил с ответом.
— Знаешь, Илидор, я как-то пытался тебе объяснить, как трудно мне было стать гидрологом. Я говорил, что моя семья ожидала совсем другого.
Йеруш выговаривал слова медленно и… будь Илидор гномом, он бы использовал слово «уважительно». Йеруш как будто старался использовать самые правильные слова из всех возможных и при этом не потревожить ни одного слова сверх необходимого. Как будто боялся, что если проснётся слишком много слов, то они обрушатся на него все разом. Шагах в двадцати позади Йеруша появился ездовой мураш, зачем-то ушедший от кормушки. Вылез из подлеска и теперь стоял, подняв передние ноги, шевеля усиками и покачиваясь, и казалось, что он тоже слушает слова Найло очень-очень внимательно.
— Я, может, плохо объяснил. Я совершенно точно не досказал тебе одну вещь, ты знаешь, не потому что хотел её скрыть от тебя или что-то такое. Просто я не хочу об этом говорить, сейчас я тоже не хочу об этом говорить, но как ещё ты поймёшь, хотя ты не поймёшь, верно, всё равно. — Найло вдруг уселся наземь, согнув колени, опёрся на них локтями, принялся тереть пальцами лоб. — Или поймёшь. Ты ведь знаешь, как это: когда с тобой происходит что-то неприятное, страшное, противное… Ты потом просто не хочешь смотреть в ту сторону, бережешь сам себя от слишком сильных эмоций, от чувств, которые тебя разрушают. Ты не обязательно выбираешь взамен что-то хорошее, правильное, нужное тебе. Ты выбираешь безопасное. Или привычное. Да, как насчёт привычного, даже если оно небезопасно? Не думал об этом, а, ты об этом не думал, а, дракон? Ведь на непривычное решиться намного страшнее, это очень страшно, и у тебя должно быть много сил в запасе, чтобы принимать страшные решения, но где же взять много сил, если каждый день тебе трудно даже дышать?
Илидор смотрел на Йеруша во все глаза. Он совсем не был уверен, что тот в порядке, — даже со скидкой на то, что именно для Найло следует считать порядком, но когда это Йеруш говорил подобные слова и демонстрировал тонкое понимание эльфской, ну или драконьей натуры?
— Я хочу найти эту ёрпыльную живую воду, чтобы… Ну ты знаешь, я говорил, — Йеруш поморщился и махнул рукой, показывая, что не в силах повторять заново всю ту историю про нечто действительно важное, необсуждаемо большое и значимое для всех. — Но есть ещё кое-что, да-да-да, есть ещё кое-что. Я так ужасно, так ужасно и безнадёжно хочу, чтобы они замолчали! Замолчали. Понимаешь? Я так хочу перестать смотреть в ту сторону, где они говорят, я так отчаянно устал туда смотреть, это невыразимо невыносимо, но как я могу перестать их слушать, если они говорят везде?
Ездовой мураш подошёл ближе. Илидор покосился на него, отодвинулся, но мураш вроде бы не имел в виду ничего плохого, только вёл себя странно — скорее как животное, чем как насекомое. Вспомнилось, как сновали вокруг саррахейника саррахи, похожие одновременно и на насекомых, и на зверей.
Илидор почесал нос.
— Найло, если ты не видел свою родню уже годы, то как ты можешь слышать, что они говорят?
Йеруш беззвучно рассмеялся. Точнее, рот Йеруша рассмеялся, а весь остальной эльф просто ждал, когда рту перестанет быть смешно, глаза у Найло были тоскливыми, спина сгорбленной. Смех тряхнул его тело, как припадок, — раз, другой, третий, а потом прошёл так же внезапно, как нахлынул. Мураш за спиной Найло шевелил усиками и покачивался из стороны в сторону, ловил какие-то сигналы, подаваемые эльфом. А может быть, драконом.
Йеруш поднял руку и медленно постучал себя пальцем по виску.
— Вот здесь. — Он говорил монотонно, уперев сосредоточенный взгляд перед собой. — Я их слышу здесь. Когда мне приходится сделать или не сделать что-то важное. Когда мне доводится
— Ты поэтому такой дёрганый? — прошептал Илидор. — Поэтому орёшь? Ты гонишь от себя их голоса, когда орёшь и дёргаешься, да?
— То тише, то громче, — продолжал Йеруш и подёргивал верхней губой, правым глазом, плечом. Мураш, деловито перебирая ногами, обходил эльфа по широкой дуге. — Чем дальше — тем больше. Чем ближе — тем чаще.
— Ты всё это время, — медленно, с нажимом проговорил Илидор, — всё это время дёргаешься и орёшь из-за них?
— Меня это достало, Илидор, — голос Йеруша тоже упал до шёпота, взгляд был горячечным. Йеруш едва ли видел перед собой дракона или видел не дракона. — Мне дурно от этого. Я так ужасающе устал раз за разом находить силы на страшные решения, когда силы всё время утекают, мои силы утекают на звуки их голосов, сливаются, словно в воронку. Знаешь, я буду идти вперёд и не останавливаться, я буду просто идти, идти, ведь путь тяжёл, но цель прекрасна, Илидор, и я так невыносимо хочу уже наконец прийти! Мне осталось совсем немного, ты понимаешь, да, я чую, я чую под своими ногами этот путь, он дрожит, он гудит, он ждёт, что я буду идти по нему и чесать ему спинку, а потом наконец приду. Я приду, я найду этот источник, я узнаю о нём всё-превсё, я сделаюсь таким великим и важным, что в моей голове не останется места для чужих голосов. О нет, я не буду останавливаться без нужды. Без нужды, ты понимаешь, без особенных причин или просто так: погладить зверушку, понюхать цветочек, подумать о вечном, подставить пузо солнышку. Подождать тебя или накинуть крюк к твоим охренительно важным делам. Я пойду сейчас, один и налегке. Мне нужен только проводник из местных, и Ньють меня доведёт.
— Ньють? Найло, ты что-то путаешь, Ыкки говорил, Ньютя завя…
Йеруш медленно покачивался из стороны в сторону, двигаясь так, словно у него болело всё тело и даже одежда чувствовала себя нездоровой. Когда Илидор заговорил, Найло выставил перед собой ладонь:
— Заткнись, ладно? Я не в силах тебя слушать. Мне пора на сгон. Мне очень-очень пора. Мне очень-очень нужно идти и думать, много-много думать. Может, если я буду идти очень быстро и нестись по сгонам скоро-споро, может, тогда я обгоню их, обгоню их в своей голове, и… — Йеруш оборвал себя на полуслове, осознав, что начинает повышать голос, зашипел, рванул с земли рюкзак, едва не оторвав лямку, закинул себе на плечо. — Нихрена из этого не получится, я знаю. Плевать. Просто молчи, ладно? Мне лишь нужно было спросить тебя о драконах и всё, теперь я пойду дальше, — глаза Йеруша вдруг стали сердитыми, — и я пойду без тебя! Не думай, что я втянусь в твои планы после того, как ты возложил хрен на мои! Да мне и не нужна твоя помощь! Не нужна! И не нужно мне твоё одобрение, Илидор! И твои бестолковые советы… и твоё осуждалово за спиной! Твоя заж-жигательная компания!
Йеруш выбросил из своего рта слово «компания», как ругательство, и, покачиваясь, понёсся на звук заунывного голоса провожатого: «Посадка! Посадка! Ожидание сгона через два по двунадесять! Посадка! Посадка!». Илидор смотрел в спину Йерушу, и его брови сами собой сложились в «домик». Глаза дракона были тусклыми, как подёрнутое патиной серебро.
Йеруш Найло шёл на голос провожатого, почти ничего не видя перед собой…
На тринадцатый день рождения Йерушу подарили большого попугая — родители где-то услыхали, что детям «с некоторыми особенностями развития» полезны животные-компаньоны. Почему родители решили, что попугай — животное, и почему они думали, что попугай способен быть компаньоном — Йеруш предпочёл не спрашивать.
Заикнулся было о книжке про гидрологию или хотя бы просто про воду, хотя бы что-нибудь из мифов и легенд приморских эльфов родного Сейдинеля — но ожидаемо получил в ответ пожелание не брать дурного в голову, а налегать на теорию банковского дела и готовиться исполнять своё предназначение.
Во время трёхдневных торжеств по поводу дня рождения были, как обычно, упомянуты предки-основатели банка и зачитаны другие славные имена из родовой книги. Кузен и кузина светились от гордости, слушая всё это, а Йеруш тоскливо думал, что никогда не станет достойным таких важных предков, и осторожно ощупывал мысль, что как-то даже не особенно хочет следовать предназначению и долгу, который предки ему определили.