Дракон, эрл и тролль
Шрифт:
— Это напоминает мне о временах, когда я был молодым, — заговорил он, обращаясь скорее к себе, чем к слушателям. Смутная улыбка, которую можно описать только как макиавелливскую, тронула уголки его губ. — Да-да, конечно… Джим? Ты хотел что-то сказать мне.
— Только спросить, поможешь ли ты сделать так, чтобы кабан вел себя как конь и походил на него. Мы заманим его в ловушку, туда, откуда он не сможет ускользнуть…
— Нет-нет, — Каролинус все еще улыбался с тайным злорадством. — Это ни к чему. Если Арагх знает, где он, я приведу его в любое место, где вы будете работать с Мнрогаром.
— Но надо
— О, это не проблема. Мне нужно только поговорить с этим кабаном. После этого он сделает все, что вам надо, насколько он способен действовать как конь. Как вы понимаете, есть физические ограничения.
Арагх фыркнул. Что означало это фырканье, Джим не понял. Но знал, что спрашивать волка, о чем тот думает, далеко не лучшая идея.
— Есть еще этот тролль, Мнрогар, — почти мечтательно произнес Каролинус. — Я могу поговорить и с ним. Это не сделает его рыцарем, как вы понимаете, но, как и кабан, он будет более склонен к нашим предложениям. Арагх, ты говоришь, что знаешь, где он теперь?
— Я знаю, где его искать.
— Великолепно! Тогда мы вдвоем и поищем.
Каролинус и Арагх исчезли. Брайен выглядел несколько растерянным. Джим вдруг понял, что часть квартиры на Бейкер-стрит 221Б, в которой он только что находился вместе с Каролинусом, тоже исчезла. Теперь они с Брайеном были в логове Мнрора. Каролинус, который наконец решился вступить в дело, вовсю тратил свою магическую энергию.
Глава 28
Джим сидел за высоким столом, над которым неровно горели факелы, освещая Большой зал; было уже душно и очень жарко, хотя все смотровые щели и бойницы были широко открыты. Стройная женская фигурка в потертом коричневом плаще с капюшоном, низко надвинутым и закрывавшим лицо от нескромных взглядов, скользнула на пустой стул рядом.
— Это я. — Энджи приподняла капюшон и показала свое лицо. — Ты трезв! Хорошо. Я беспокоилась, и мне не хотелось посылать сюда Анну или кормилицу, если их лорд уже напился, поэтому я надела плащ Анны и пришла сама. — Она развязала веревку вокруг талии и отшвырнула плащ, оставшись в зеленом вечернем платье, более соответствующем ее статусу почетной гостьи, которая разговаривает с мужем. — Я беспокоилась.
— И было из-за чего.
Действительно было из-за чего. Обеды заканчивались все позже и позже с каждым днем праздников, вино все меньше и меньше разбавляли водой, а поведение гостей становилось все разнузданнее. Было между девятью и десятью часами вечера, то есть три-четыре часа утра по стандарту двадцатого века. Остававшиеся в зале гости — а таких было большинство, ведь граф еще не вышел из-за стола — составляли тесный кружок собутыльников, любивших бесконечные обеды. Они сидели за столом, начиная с часа или двух пополудни. Общая атмосфера уже давно перестала быть спокойной, а теперь прибавилось ощущение явной опасности.
— Так ты трезв? Ты не сидишь бездумно и способен действовать с ясной головой?
— Да. На этот раз я их перехитрил. Мне удалось пить одну воду, добавляя вино лишь для цвета. Теперь я уже только делаю вид, что пью, чего от меня и ждут… Уф, вот и еще один.
Подвыпивший рыцарь средних лет, в плотно облегавшем могучую фигуру коричневом одеянии возник
— Я хочу выпить с тобой, сэр Дракон! — невнятно произнес он, размахивая кубком и расплескивая вино, — За драконов!
Джим поднес свой кубок к губам и, отпив немного, провозгласил:
— За сэра Рендалла!
— Ты оказал мне честь, — произнес рыцарь и отошел.
— Не лучше ли было поднять тост, назвав его фамилию? А если Рендаллом зовут кого-нибудь еще?
— Нет, только его, — сказал Джим. — Я не могу запомнить все фамилии. Если забываю какую-нибудь, смотрю на герб у них на одежде. Или просто что-нибудь бормочу. Не смотри на меня так, Энджи. Я просто хочу не опьянеть, пока граф не уйдет или не отключится. Полагаю, еще чуть-чуть, и он заснет.
— Надеюсь, ты прав. Мне кажется, тебе полезно быть здесь, когда все в таком состоянии.
— Сомневаюсь.
Джим оглядел зал. Около трети гостей уже напились до бесчувствия или были весьма близки к этому. Они сидели на стульях.
Но было еще достаточно рыцарей, подобных сэру Рендаллу. Они оставались на ногах и вели себя, как обычно. Среди них выделялись действительно опасные люди.
Они старались не пить сверх меры и теперь сидели, напряженно выпрямившись, и так улыбались, будто приглашали схватиться с любым, кто был в состоянии приблизиться.
Улыбка, особенно на лицах таких людей, как Брайен и сэр Гаримор, подобна улыбке тигра, на которого леди из Черного Нигера по ошибке села на прогулке.
Я слишком благороден, чтобы начать поединок, говорила эта улыбка, но, если ты соблаговолишь меня задеть, я буду счастлив любому поводу для встречи.
— Помнишь, — задумчиво сказал Джим, — весенние каникулы в университете в Ривероуке, Энджи? У нас было десять дней, и первые день-другой казалось, что время бесконечно. В эти дни происходило так много всего, что казалось, пройдет полжизни до тех пор, когда нам придется возвращаться в университет. Но внезапно мы просыпались и обнаруживали, что от каникул осталось всего два или три дня и все вот-вот кончится. Помнишь?
— Помню, но я также помню, что последние дни каникул были наполнены событиями, как и первые, только тогда мы не обращали внимания на время и жили так, будто перед нами вечность. А затем внезапно наступал последний день. Знаешь…— Она замолчала и оглядела зал. Каждый был занят собственными разговорами и проблемами. — Знаешь, если подумать, сейчас у нас наилучшая возможность поговорить о личных делах. В наших комнатах по соседству с Анной, кормилицей и малышом Робертом это вряд ли возможно. И все вокруг забито людьми. Не думаю, что кто-нибудь в этом мире знает, что такое частный разговор.
— Да, здесь это не принято, — сказал Джим, оглядывая зал и молча соглашаясь с мнением Энджи о частной жизни в средневековье.
— Так вот, для меня это возможность кое-что сказать тебе. Знаешь ли ты, что Агата Фалон подкупила всех слуг, чтобы они следили за нашими комнатами? Она, конечно, хочет увидеть Роберта, когда представится случай, но остерегается беспокоить нас больше, чем необходимо. Разве я не хороший сторож для малютки?
— По крайней мере, она так считает, — сказал Джим, раздумывая, как успокоить явно встревоженную Энджи.