Дракон и сокровище
Шрифт:
После бессонной ночи, проведенной в размышлениях и молитвах, Элинор решила немедленно покинуть Виндзор. Она быстро отбросила мысль о том, чтобы укрыться от домогательств де Монтфорта в Одигеме. Там, всего в двадцати милях от королевской резиденции, она чувствовала бы себя еще более беззащитной перед его упорным преследованием, чем здесь, в башне Короля Джона. После многочасовых раздумий она остановила свой выбор на Чипстоуве. Де Монтфорт не сможет найти ее в далеком Уэльсе, а чтобы сбить его со следа, она скажет всем, что отправляется в Одигем, и заедет туда на один день.
Рано
— Делай как знаешь, дорогая, — кисло пробормотал он. — Надеюсь, ты отправишься туда с надежной охраной?
— Я возьму с собой сэра Рикарда де Бурга и отряд из двенадцати воинов.
— Думаю, этого будет достаточно. Что ж, счастливого пути! Возвращайся поскорее!
К середине дня служанки собрали весь необходимый для путешествия багаж. Все они оставались в Виндзоре. Сопровождать Элинор должна была одна лишь Бетти, которую перед самым отправлением графиня Пембрук посвятила в свои планы. Она не призналась преданной камеристке лишь в том, какая причина побуждает ее так поспешно покидать Виндзор. Бетти, как и король, решила, что принцессой движет лишь острая неприязнь к де Лусиньянам.
Прибытие госпожи произвело настоящий переполох среди челяди Одигема. Отдав необходимые распоряжения управляющему, Элинор вошла в большой зал, где ее почтительно приветствовали остальные слуги. Она с удивлением вгляделась в знакомое лицо под копной ярко-рыжих волос и, всплеснув руками, воскликнула:
— Бренда! Ты ли это? Какими судьбами?
Камеристка выбежала навстречу Элинор и присела перед ней в глубоком реверансе. Лицо ее было бледно, глаза лихорадочно блестели.
— Миледи… не гневайтесь на меня! Я… я вам все объясню! Мне пришлось бежать, потому что меня едва не убили…
Элинор не поверила ни одному слову Бренды. Наверняка девчонка удрала с каким-нибудь бродячим фокусником или менестрелем!
— Я долго скиталась по деревням, прося подаяния, а потом решила вернуться сюда. Ведь Одигем принадлежит вам и Маршалы не посмеют отнять его у вас.
— Я позабочусь и о том, чтобы им не досталось ничего из причитающегося мне имущества покойного графа Пембрука! — с жаром произнесла Элинор.
— О, вам это наверняка удастся, миледи! — подхватила Бренда и смиренно добавила: — Мы все будем молиться об этом. Вы… не желаете ли вы принять ванну с дороги?
— Охотно. Ступай приготовь ее для меня!
Бренда опрометью умчалась в самовольно захваченную ею комнату для гостей, чтобы, прежде чем приступить к выполнению приказа Элинор, забрать оттуда свои вещи.
Приняв ванну и наскоро поужинав, Элинор вызвала к себе управляющего.
— Я люблю Одигем и в будущем, вероятно, стану жить здесь подолгу. Но неотложные дела вынуждают меня завтра утром покинуть замок. — Управляющий выразил приличествующее случаю сожаление по поводу
через месяц, — добавила она. — Надеюсь, к моему возвращению хозяйство будет налажено столь же исправно, как было и при графе Пембруке. Возможно, я останусь в Одигеме и на рождественские праздники.
Управляющий с поклоном удалился, и Элинор велела Бетти позвать к ней Рикарда де Бурга.
— Завтра утром, сэр Рикард, мы отправимся в Чипстоув. Скажите своим людям, чтобы к рассвету они были готовы.
— Я обо всем позабочусь, миледи, но…
— Но вы не ожидали, что наше путешествие окажется столь дальним.
— Если вы, миледи, решили отправиться в Уэльс из-за домогательств ничтожества Питера Савойского, то скажите лишь слово, и я расправлюсь с негодяем, как он того заслуживает.
— Дело вовсе не в нем, Рикард. Мне надоела придворная суета, и я хочу некоторое время пожить в моем любимом Уэльсе, где все дышит первозданным покоем, где я могу быть самой собой…
— Я понимаю вас, миледи. Когда вы обоснуетесь в Чипстоуве, вы позволите мне навестить моего дядю Губерта?
— Разумеется, сэр Рикард! Признаться, погрузившись в свои заботы, я позабыла и думать о бедном изгнаннике! Но учтите, о том, куда мы держим путь, не должен знать никто! Пусть все в Одигеме думают, что я возвращаюсь в Виндзор.
— Не беспокойтесь, миледи! Я не пророню об этом ни звука! Никто из здешней челяди ничего не узнает.
Однако сэр Рикард не стал бы с такой уверенностью утверждать это, если бы мог видеть, как рыжекудрая Бренда, подслушивавшая у двери, выпрямилась и неслышно прокралась по коридору к винтовой лестнице.
25
В течение трех бесконечно долгих дней и ночей Симон повсюду искал Элинор, но та словно в воду канула. Он наведывался в башню, в знакомый сад, он бродил по переходам Виндзорского дворца, недоумевая, где она может скрываться. Обучая воинов гарнизона владению луком, мечом и копьем, он то и дело бросал тоскливые взгляды на окна королевских покоев, надеясь увидеть там темноволосую голову «малютки Кэт», как он про себя называл принцессу. Однако на его обнаженный торс с вытатуированными на предплечьях драконами взирали лишь его величество и королева Элинор. Красавицу все больше пленял этот статный великан, который был на голову выше всех окружающих мужчин. Он с таким неподражаемым искусством управлялся с тяжелым двуручным мечом, что из груди королевы не раз вырывался вздох восхищения.
Симон был одинаково нелюбим как савойярами, так и новообретенными родственниками короля. «Они все как один завидуют ему, — думала королева. — Ведь по сравнению с ним они кажутся жалкими карликами». Однажды, высунувшись из окошка приемной, она милостиво пригласила де Монтфорта на ужин.
— Приходите к нам, когда пожелаете, — приветствовала она его у входа в обеденный зал. — Негоже графу Лестеру изо дня в день делить трапезу с худородными рыцарями, пажами да оруженосцами.
— Но я ничего не имею против такой компании, ваше величество! — возразил Симон. — Отсутствие титула — это ведь не порок и не прегрешение.