Дракон и жемчужина
Шрифт:
— Странная церемония. В Англии ее назвали бы варварской.
— Я слышала, что англичанки считают себя равными мужчинам, а порою даже думают, что превосходят их.
— А что еще, интересно, вы слышали об Англии? — улыбнулся майор.
— Знатные дамы, считающие себя неотразимыми, повелевают мужчинами, а те, по слабости характера, подчиняются.
Стэнтон Вэр не смог сдержать улыбку, слыша, какое презрение проскользнуло в ее голосе.
— Кого вы презираете больше, — спросил он, — женщину, которая командует
— Мне кажется, плохо и то и другое, — отвечала Цзывана. — Мужчина рождается, чтобы повелевать. Если бы наш император не оказался столь слабым, что стал узником своей тетки, мы не были бы сейчас в том положении, в котором находимся.
— Да, наверное, вы правы, — согласился Стэнтон Вэр. — Но слабость многих мужчин, возможно, объясняется дурным влиянием женщин определенного сорта.
— Настоящий мужчина должен быть сильным не только физически, но и духовно. А женщина должна его вдохновлять, но не командовать им.
Стэнтон Вэр негромко рассмеялся. Цзывана удивленно посмотрела на него.
— Мне вдруг стало интересно, какая из ваших кровей вложила вам в уста эти слова.
— Разве я не могу мыслить самостоятельно?
— Нет, — ответил он. — Вас овевают три ветра: во-первых, это ветер Китая. Следуя ему, вы должны быть мягкой и податливой, низко склоняться перед своим Господином и Хозяином. Во-вторых, русский ветер. Он несет огонь, бурю, готовность сопротивляться господству мужчины, но и радоваться его власти над вами.
Майор заметил, как дрогнули ресницы девушки. Она хотела что-то возразить, но он продолжил, не дав ей заговорить:
— Ну а в-третьих, это английский ветер. Он нашептывает вам, что любовь может быть совершенной только тогда, когда двое равны, потому что созданы друг для друга. В этом случае это уже не вопрос о том, кто одержит верх, а нежный и неразделимый союз.
Повисло долгое молчание, словно окутавшее обоих туманным облаком. Первой его нарушила Цзывана. Очень тихо она проговорила:
— Вот это и обрели мои родители.
— И это надеетесь обрести вы?
— Я маньчжурка. Когда я приехала в дом Цзэнь-Вэня, которому отец доверял больше, чем любому из тех, кого он знал в России, я поклялась служить Китаю. — Она взглянула на собеседника, словно бросая ему вызов, и продолжала: — Я много училась и читала, потому что знала: эту прекрасную страну ожидают трудные времена.
Помолчав, девушка продолжала уже совсем другим тоном:
— Это оказалось частью моей кармы. Некоторые вещи я обязана была сделать, чтобы стереть прошлые ошибки или заплатить долги прошлых жизней.
— Мне кажется, что вы уже совершили немало полезного, однако ни вы, ни Цзэнь-Вэнь не считаете нужным рассказать мне об этом, — отозвался Стэнтон Вэр.
—
— Но вы игнорировали британцев, — заметил Стэнтон Вэр.
— Не имею ни малейшего желания помогать британцам.
— Сейчас, может быть, судьба, записанная в вашей карме, заставит вас помочь мне.
— Я же сказала: я маньчжурка. Я повинуюсь своему духовному отцу, Цзэнь-Вэню, и доверяю его мудрости.
— Но возможно, это задание, или назовите его как угодно иначе, окажется не таким неприятным, как вы ожидаете.
— Я и не говорила, что оно окажется неприятным. Любой работе, если она касается будущего Китая, я готова отдать и сердце, и душу, и разум.
— Но ведь вам не хочется работать со мной.
— Этого я не говорила.
— Я вижу по глазам, о чем вы думаете, и читаю ваши мысли.
Темные бархатные ресницы девушки слегка затрепетали, бросая тень на бледные щеки. Он понял, что она смутилась и застеснялась, не ожидая такой проницательности от английского майора.
— Это желание Цзэнь-Вэня, — наконец проговорила она, — и я сделаю и скажу все, чего вы от меня ожидаете.
— От наложницы, которая надеется на мою защиту, я жду не только повиновения, но сочувствия и понимания, — заметил майор.
Говоря это, он думал о Бесконечном Восторге. Она учила своих девочек умению заставить любого мужчину поверить, пусть всего лишь на один вечер, что именно он самый главный человек на свете.
Цзывана задумалась. Подобная мысль наверняка ни разу не приходила ей в голову.
— Вы должны думать об этом именно так, — продолжал Стэнтон Вэр. — Те люди, против которых нам предстоит выступить, необычайно проницательны. Многие из них изучали эзотерические науки, и это дало им знания, значительно превосходящие знания среднего человека. Они постараются понять, не только говорю ли я правду, но и думаю ли я так, как говорю. — Он испытующе посмотрел на свою юную собеседницу и продолжал: — Они, несомненно, поступят так же и с вами, поскольку путь знания часто находится в женских руках.
— Я никогда об этом не думала, — прошептала Цзывана.
— Именно поэтому, если мы хотим добиться успеха, для того, чтобы наш маскарад остался незамеченным, мы должны работать вместе в совершенной гармонии, — заключил Стэнтон Вэр. — Если вы отнесетесь к делу формально, я не смогу помешать тем, кто будет за нами наблюдать — а они очень хитры, — понять, что вы вовсе не та, за кого пытаетесь себя выдать.
Эти слова словно взволновали Цзывану. Она поднялась с устланной мягкими подушками скамейки, прошла через весь внутренний двор и остановилась возле бассейна с золотыми рыбками, которые легко скользили среди листьев водяных лилий.