Дракон из сумрака

Жнец Анна

— Никто из них мне не по вкусу, — громко сказала я, чтобы объяснить воинам свое нежелание брать кого-то из эльфов в шатер. — Худосочные уродцы. Даже наши придворные дамы, никогда не державшие меч, выглядят более мужественно.

Мои слова вызвали взрыв омерзительного гогота. Как же некоторые любят, когда других унижают.

Тошно. Невыносимо тошно.

Я прикусила щеку изнутри, а потом продолжила, не глядя на пленников:

— Их длинные уши просто убожество. Любой из наших воинов гораздо привлекательнее этих задохликов.

Краем

глаза я заметила, как немногочисленные мужчины из моего отряда надулись от гордости. Один из них, самый смелый, вышел вперед и закричал:

— Тогда возьми меня к себе, о великая эйхарри. Не пожалеешь. Я буду ублажать тебя всю ночь, и для этого мне не надо никакого колдовского пойла.

Он имел в виду возбуждающее зелье, которое использовали, чтобы сделать пленников сговорчивее.

Не ответив, я быстро шагнула в спасительную темноту шатра и зажала ладонью рот. Гадкие слова, которые я заставляла себя говорить на публику, кислотой разъедали язык и губы.

— Что ж, отлично, — раздался за спиной голос Мериды. Она последовала за мной в палатку. — Молодец, выкрутилась. Никто не заподозрил неладное. Речь в духе прежней эйхарри. Отдыхай, раз не хочешь веселиться. Другим больше достанется. Пойду займу очередь.

— Очередь? — Во мне зародилась нехорошая догадка. — Какая очередь?

Пошлая ухмылка изуродовала лицо советницы.

— Если не хочешь пользовать эльфов, это не значит, что другие такие же праведники, как ты.

Что?

О чем она говорит?

— Да, — кивнула Мерида. — Наших ушастых ждет веселая ночка, полная впечатлений.

Налетевший ветер распахнул полог шатра, принеся звон цепей и звуки завязавшейся борьбы. Смысл сказанного достиг наконец моего сознания, и по спине пробежала дрожь.

О, боги…

— Нет. Нельзя. Я запрещаю.

Бедные эльфы. Их собирались изнасиловать толпой. Сколько воинов сопровождали меня во время похода? Около шестидесяти? А пленников пятеро. Через каждого пройдет не меньше десяти человек, и это если кому-нибудь из насильников не захочется получить удовольствие дважды, трижды, четырежды за ночь.

О, Темнейшая, до утра от этих несчастных ничего не останется! Похотливые воительницы растерзают их на части, разорвут в клочья. Разгоряченные алкоголем и вседозволенностью, они не будут церемониться. Растопчут не только знаменитую эльфийскую гордость, но их невинные тела.

Я не могла этого допустить. Я бросилась к трепещущему на ветру куску ткани, закрывавшему вход в палатку, но на пути неодолимой преградой выросла Мерида.

Она схватила меня за руку и резко развернула к себе:

— Неужели ты, Иданн Окайро, собралась лишить своих людей единственного развлечения? Подумай хорошо, на кого со временем выльется их гнев. Многие недовольны твоим правлением. Страшно представить, сколькие готовы свергнуть тебя с твоего золотого трона и только и ждут подходящей возможности. Твоих врагов не пересчитать. Их больше, чем звезд в ночном небе. Никто тебя не любит. Все лишь бояться,

и этот страх удерживает людей от бунта. Покажешь, что размякла, — жди ножа в спину.

Она отстранилась, прожигая меня тяжелым взглядом, готовая в любую секунду броситься наперерез, — не дать мне выйти из шатра, чтобы остановить творившееся снаружи безумие.

Поднявшийся ветер надувал тканевые стены палатки, хлопал пологом, приносил запахи и звуки. Я слышала грубый хохот мужчин. Их сальным шуткам вторил пьяный женский смех. Пленников пытались разложить на земле, но те отчаянно сопротивлялись насилию, отчего их цепи пронзительно и жалобно звенели.

— Пусти, я не могу позволить им надругаться над этими мужчинами.

Я попыталась обойти Мериду, но та удержала меня за плечи.

— У тебя был шанс спасти одного из них. Того строптивого блондинчика с острыми скулами. Могла взять его к себе в шатер. Здесь бы он был в безопасности. Если бы объявила красавчика своим трофеем, никто бы даже пальцем его не тронул. Но ты не захотела.

— Я не знала!

Это правда. Я и мысли не допускала, что пьяная ночь у костров перерастет в оргию, главным развлечением которой станут беспомощные, связанные пленники, что их, благородных воинов, хоть и побежденных, пустят по кругу.

Пальцы советницы все еще сжимали мои плечи, когда снаружи раздался стон боли. Этот полный страданий крик заглушил даже звон цепей и вульгарный гогот солдат, и был встречен радостным улюлюканием. Мужчины и женщины за стенами шатра взревели, засвистели, принявшись подбадривать насильников грязными возгласами. Они требовали быть жестче, жаждали новых и новых мучительных стонов, но жертва, единожды не сдержавшая крик, больше не издавала ни звука. Только цепи продолжали ритмично греметь.

Мои щеки вспыхнули. Взгляд в панике заметался по сторонам, а потом остановился на лице Мериды.

— Ты не сделаешь этого, — жестко заявила советница. Назвать ее подругой теперь не поворачивался язык. — Знаешь, что бывает с теми, кто пытается отобрать кость у своры голодных собак?

Она сильнее стиснула мои плечи, пытаясь задавить меня авторитетом, да только даже беспамятная я знала, кто тут, черт побери, хозяйка.

— Прочь, — процедила я сквозь зубы, и мои плечи покрылись острыми костяными пластинами.

Вскрикнув, Мерида отдернула от меня руки. Проступившая сквозь мою кожу драконья чешуя оцарапала ее ладони до крови.

— Еще раз коснешься меня или попытаешь мне помешать — лишишься пальцев.

Это был тон прежней властной эйхарри, готовой карать неугодных не раздумывая. Я сама удивилась тому, как чужеродно и угрожающе прозвучал мой голос. Не голос — змеиное шипение.

С дрожащим вздохом советница отошла в сторону. Судя по шокированному взгляду, Мерида думала, что после удара по голове я стала совсем беспомощна и не способна дать ей отпор. Как бы не так. Пусть теперь я не тот монстр, каким была раньше, но командовать собой не позволю.