Дракон, который меня похитил

Левина Ксюша

Мы поменялись ролями. Он был трогательным и растерянным, а я почувствовала над ним власть с того момента, как взорвалась от ревности и, казалось, могла вертеть этим мужчиной, как хотела.

Например, я могла поднять руку и провести ногтем по его шее. Я точно знала: мышцы окаменеют, кожа покроется мурашками.

И это впечатляло, завораживало, как ничто другое.

А я могу его поцеловать, и мне никто не запретит...

Могу его обнять, и он обнимет крепче.

—

Ну же… ты что, не скажешь, что через два дня мы будем навсегда счастливы? — в груди завибрировала тревога, защекотала горло.

Он умрёт. Или он — или моя прежняя жизнь. Зачем так жестоко? Разве это не самое худшее, что сотворила природа?

— Турсуаза, — он не часто называл меня по имени, или я не обращала на это внимание? Скорее второе, чем первое. — Зачем тебе это?

— Что?

— Это такие глупости, — он покачал головой, будто не понимал к чему я веду. Опять! В который раз он уходил от ответа?

— Я должна знать последствия моего выбора… услышать их от тебя. Ты же знал, что я всё узнаю, верно?

— Это было неизбежно, — кивнул он, следя за моими пальцами. Теперь я гладила линию его челюсти. — Ты очаровала меня. Мою прислугу… Скоро очаруешь Дорн, и мы переименуем его в твою честь, — рассмеялся он. — Конечно они бы всё тебе рассказали, но я не понимаю, что ужасного в этом пророчестве. Оно неприятное, но не настолько ужасное, чтобы о нём говорить! Ну что тебя так волнует?

Я в ужасе округлила глаза.

— Что будет через два дня? — снова воскликнула я, уже теряя терпение. — Пожалуйста...

— Ты же сама всё поняла, — улыбнулся он, глядя на меня из-под опущенных ресниц.

— Да, — я очень медленно кивнула и затаила дыхание. — Ты умрёшь?

Повисла тишина.

Горькая и напряжённая. А потом воздух задрожал от смеха Габриэля.

— Это было бы слишком жестоко. Я подозревал, что ты всё поняла неправильно, но не настолько, — улыбнулся он. — Всё ждал, когда наберёшься храбрости и спросишь прямо! Дождался, знаешь ли…

— Что?..

— Милая, кошечка, неужели всё должно быть непременно настолько трагично? Нужно запретить чёртовы любовные романы!

— Но… драконова жизнь…

— Да. Жизнь дракона и правда в твоих руках, — он пожал плечами. — Ему незачем жить без… пары.

— Значит ты умрёшь, — я развела руками, будто доказывая глупцу простую истину.

— Нет. Дракон умрёт. Не я. Я останусь князем Дорна, и буду жить дальше. Может даже однажды женюсь на какой-нибудь женщине. Даже допускаю, что это будет не так плохо и вполне естественно. Не могу себе это пока представить, особенно, когда ты рядом, — он взял мою руку и поцеловал каждый палец.

— Значит… между нами только магия? — мой голос от обиды дрогнул, а Габриэль нахмурился.

— Что?

— Ну… наши чувства, — я села и теперь мои колени касались бока Габриэля. — Наши чувства, мои чувства — магия? Я уйду и буду счастлива где-то без тебя. Дракон умрёт и твоя влюблённость

умрёт вместе с ним. Мы просто станем людьми и больше никогда друг друга не вспомним?

Габриэль сел, опустил голову, глядя на затейливый узор пледа.

— Как отличить настоящую любовь от… магии? Разве в обычной жизни мы бы друг друга любили? Нет! Ты бы выбрал яркую, красивую девушку. Такую, как Бе. Или темпераментную, сильную духом женщину вроде Эм, — я говорила тихо, спокойно, без нервов. — Кто бы стал смотреть на бесприданницу фрейлину? Да мы бы даже не пересеклись!

Во мне было очень много неизвестной силы, позволявшей держать себя в руках.

Я столько дней слушала Габриэля, впитывала его слова, будто губка, видела, что мужчины могут быть другими, не такими как те, что окружали меня в Аркаиме. Они могут не смотреть снисходительно, не ранить благородной лестью, не извиняться за нечаянное прикосновение, будто ты прокажённая или слишком хрупкая.

Конечно, с такими как Эм, Бе или Альба всё было иначе. Они были богаты, уважаемы и сильны. Но я никогда не ставила себя с ними в один ряд до этого момента.

Я столько всего пережила за пять дней, что мне стало не страшно повысить голос и всё сказать прямо.

Не страшно, глядя мужчине в глаза, спросить: нужна я ему или не нужна.

Так глупо жить слепым котёнком, который только тычет макушкой в стены вокруг себя и боится любого дурного слова. Верить, что ты непременно будешь с человеком, который тебе ничего не обещал и бояться спросить прямо — больно.

Моё помешательство слишком мне понравилось. Я рвала, метала, была готова снимать головы с плеч. Будто значу очень много!

— Ты бы выбрал меня?

— Зачем тебе это знать? — он поднял голову и сощурился. — Разве история любит сослагательное наклонение?

— Ты любишь меня? — я испуганно сглотнула, понимая, какой же это глупый и наивный вопрос.

Но за спиной будто выросли крылья.

Могу! Я и правда могу такое спросить!

Он же спрашивал меня столько раз о совершенно откровенных вещах? Он же говорил прямо, что я буду принадлежать ему? Он же говорил, что сам полностью мне принадлежит! А я уходила от ответа и кричала, что это всё глупости.

Так вот я тоже готова быть смелой.

— Да, — сухо ответил он, ни на секунду не задумавшись, и крылья за спиной расправились, а на душе невозможно потеплело.

— Потому что магия так велела? — голос звенел, но я не боялась и не терялась.

Во мне всё переменилось после магического истощения, дня наедине с собой, ночи без Габриэля рядом и ночей с ним. После наших бесед, после того, как впервые во мне появилось жгучее желание… человека. Я захотела кого-то в самом кошмарном смысле этого слова. Я подумала так о мужчине! А он подумал так же обо мне, и мир не рухнул в одночасье. И это было потрясающе ново, настолько, что в голове разорвалась тонкая плёнка-оболочка.