Дракон мелового периода
Шрифт:
В прихожей зазвонил телефон. Погруженная в мрачные мысли, я не тронулась с места. Но телефон все звонил и звонил. Я неохотно потащилась в прихожую и взяла трубку.
– Але?
В трубке грозно сопели.
– Кто там?
– Слушай, ты. – безо всякого предисловия произнес голос Катьки Погодиной. – В первый и последний раз предупреждаю: еще раз попробуешь клеиться к моему парню, я тебе глаза вырву, поняла?
– Кать, у тебя что, крыша едет? – хлопая глазами от удивления, спросила я. – Ты о ком?
– Сама знаешь, о ком. Ему на тебя наплевать, дошло?
– Ни за кем я не бегаю! – разозлилась я. – Хватит бредить!
– В общем, ты ведь меня поняла? Если еще раз хоть на пушечный выстрел подойдешь к его дому, пеняй на себя!
– Да наплевать мне на твои указания. – кипя от злости, закричала я. – За кем хочу, за тем и бегаю! Это мое дело, к кому клеиться! А ты тут вообще сбоку! Еще неизвестно, чей он парень...
– Значит, по-хорошему не хотим? Ладно, увидишь, что будет. Готовься к большим проблемам. – зловеще сказала Катька и бросила трубку.
«Психопатка!» – в сердцах пробормотала я, услышав короткие гудки. Вот только Погодиной мне и не хватало для полного счастья.
Я бросила трубку и вернулась к телевизору и своим мыслям.
А вечером родители устроили мне сюрприз.
2. Хорошо иметь домик в деревне
– Как тебе наша идея? – спросила мама с довольным видом.
Я пребывала в замешательстве.
– Это кто ж такое сочинил?
– Мы давно уже думали, как отпуск провести, хотели выбраться куда-нибудь на юг, а тут позвонила тетя Нина. Помнишь ее?
– Смутно...
– А Машеньку?
– Нет... Мам, а чего я там делать-то буду? Родительская идея была довольно неожиданная; навестить легендарные земли предков, откуда якобы пошел весь наш род. Земли располагались в Вологодской области, в лесной глухомани где-то под Череповцом. Там, в Утишье – маленькой, совершенно дикой деревне, затерянной в дремучих лесах, – жила мамина двоюродная сестра Нина и еще куча совершенно незнакомых мне родственников. Тетя Нина пару раз к нам приезжала, а я в тех краях никогда прежде не бывала и бывать не собиралась.
– Человек должен знать свои корни. – наставительно изрек папа.
– Я же там помру с тоски!
– Посмотришь, как живет простой народ. Своими глазами увидишь, что такое «натуральное хозяйство». Тебе, например, известно, что средняя пенсия в колхозе – двести рублей в месяц?
– Нина, кстати, живет в настоящей русской избе. – соблазняла меня мама. – С русской печкой...
– Можно я лучше в городе останусь?
– К тому же там и подружка у тебя будет, Машенька.
– О господи, какая еще Машенька? Как выяснилось, у тети Нины была дочка, моя троюродная сестра, приблизительно моего возраста, которую в лучших деревенских традициях звали Маша. Знакомиться с ней мне абсолютно не хотелось, и рассказы родителей такому желанию не способствовали.
– Помню я Машку-то. – посмеиваясь, говорил папа. – Такую трудно не запомнить. Мордастая девка, белобрысая, боевая! Смотри, всех Кавалеров у тебя отобьет.
– И на здоровье.
– Нет, девчонка симпатичная, энергичная... Но противная! А наглая какая! Помнится, обедаем это мы во дворе под
– Ну не при детях же. – укоризненно взглянула мама на папу.
– Ей батя кричит – слазь, дылда! – не унимался папа. – А она – хочу и сижу. Не нравится – залезайте сюда и снимайте меня. И ведь так и не слезла. Батя ее звал в детстве «Манька-Росомаха»...
От таких разговоров у меня пропадало всякое желание знакомиться со страшной троюродной сестрой. Но, впрочем, моего мнения никто и не спрашивал. Папа объявил, что выезд состоится в ближайшую пятницу; путешествовать мы будем на собственной машине, и всего-то сутки; уикэнд родители проведут в Утишье, после чего уедут обратно в город, а меня бросят на произвол судьбы у тети Нины. Вернусь же я сама на поезде, через месяц-полтора-два.
От родительских планов я отбивалась весь вечер. Но, ложась спать, вдруг подумала – почему бы и нет? Что мне здесь делать – перед теликом в депрессии и одиночестве сидеть? «Может, эта жуткая Машенька меня там грохнет, и на этом мои страдания закончатся». – оптимистично подумала я, проваливаясь в сон.
– Гелечка, проснись! – услышала я мамин голос. – Выгляни-ка в окно!
Я уселась на заднем сиденье автомобиля, где проспала всю дорогу, и увидела, что нашу машину преследуют байкеры. Целый отряд парней на мотоциклах с ревом и треском несся по обе стороны от нас. Это были, наверное, самые жалкие байкеры на свете: тощие мальчишки в ватниках верхом на замызганных «Явах» и «Уралах». Мне вспомнились настоящие байкеры, которых я несколько раз видела в Питере: брутальные мужики на своих сияющих монстрах, в темных очках, в кожаных банданах и фирменных куртках с волком на спине двигались величественно и зловеще, как звено истребителей. А эти напоминали стаю, в лучшем случае, шакалов.
– Чего им от нас надо? – зевая, спросила я.
– Делать им нечего. – буркнул папа, нажимая на газ. – Шпана. Ну вот, прокатились с почетным эскортом. В каждой деревне одно и то же.
За окном промелькнули какие-то серые крыши, и снова начался лес. А дорога становилась все хуже и хуже. Меня мутило и укачивало, но я не просила остановиться – хотелось скорее отмучиться.
Пока мы ехали по шоссе, я сидела на переднем сиденье, изучая карту; позднее, когда машина свернула на проселок и углубилась в поля, я перебралась назад, где то дремала, то смотрела в окно, то страдала от тряски.
До Утишья мы добрались уже на закате. Машину последний раз тряхнуло на ухабе, и я окончательно проснулась.
– Наконец-то. – вытирая лоб, сказала мама. – Боже мой, какая тяжелая дорога!
Еще не отойдя от дремы, я выбралась наружу и передо мной распростерся сельский пейзаж – пыльная грунтовка в огромных колдобинах у обочин, пижма и лебеда в половину человеческого роста, повсюду бесконечные огороды с сочной изумрудной капустой и цветущей картофельной ботвой, среди них – большие серые избы, окруженные лабиринтами всяких пристроек и сараев, за огородами – поля, и со всех сторон черной бахромой вдоль горизонта – лес.