Дракон моего сердца
Шрифт:
На этих словах Гилмор поднялся:
— Поверьте, это не было моим выбором, и если бы я имел возможность вернуть время назад, то непременно вернул бы Ларисе Матвеевне ее свободу. К сожалению, вы правы, в настоящее время ваша дочь гораздо более ценна для драконов, чем все ваше государство, остальные выводы можете сделать сами. И поверьте, генерал, я сделаю все возможное, чтобы не допустить, чтобы Лариса Матвеевна стала Ночной Лилией.
Последнее он проговорил спокойно, глядя мне в глаза. На это я лишь могла усмехнуться, что еще можно сделать с его отношением. Еще утром готова
— Что нужно сделать для Ларисы в таком случае?
Отец даже не смотрел в мою сторону, и от этого стало горько. Как бы ни поддерживали меня семья и мать, отцу сложнее будет смириться с осуждением общества.
— К сожалению, ей придется посетить мой замок и остаться в нем на какое-то время.
Гилмор снова смотрел на меня в упор, а мне показалось, что все лицо и тело начинают гореть только от мысли, что мы будем находиться с ним одни в его доме. Не выдержав, я опустила глаза.
— Я помогу ей собраться, — тут же поднялась маман, но отец дернул ее за руку, останавливая.
Я проглотила слезы, готовые вырваться против воли, но смогла сдержать себя и только тихо прохрипела:
— Князь, я буду готова через три часа, — и, не дожидаясь ответа, выскочила наружу до крови кусая губы.
Глава двадцать восьмая
Сестра была вне себя от ярости, но я успокоила ее и обещала обо всем писать, как только доеду до замка князя. Мы обнялись и даже заплакали, но потом мне пришлось пойти собираться и выдать несколько распоряжений для того, чтобы сестре в мое отсутствие выкупили нужные для нее книги в книжной лавке.
Остальное пришлось собирать впопыхах, мне даже удалось запихать одно платье с глубоким декольте, но в остальном я осталась верной себе. Обычно в имениях холодно, а погода не располагает к хождению голышом, в особенности за пределами большого и нагретого каминами города.
Через некоторое время в двери постучала служанка и вошел дворецкий, чтобы сопроводить меня до готовой кареты князя Гилмора. Каждая ступенька отдавалось гулом в сердце, непривычно вот так покидать дом. Грустно, но вместе с тем и волнительно, и это волнение в какое-то мгновение стало перерастать в радость. Одно огорчало меня в этом новом периоде моей жизни: нежелание отца принять новую реальность.
Когда я спустилась, то не увидела снующих к кухне людей, не заметила охранников, все словно испарились, оставляя на пороге только утиравшую платочком слезу Глашу с корзинкой пожевать в дорогу и побледневшую маман. Она все же нашла в себе силу улыбнуться и поцеловать меня в лоб.
— Ты умная девочка и поймешь, что нужно делать. В любом случае слушай свое сердце, но не пренебрегай разумом! — произнесла она и крепко обняла меня.
— Вы обязательно мне пишите.
Я думала, что смогу сдержать слезы, но нет. Все было не по правилам этого дома. Что-то словно сломалось в укладе Федоровых. Обычно дочерей генерала забирал супруг, перенося новобрачную
В тусклом свете фонарей, часть из которых потухла от сильных порывов, стояла черная карета, по гладкой поверхности нервно пробегали блики от газового освещения. Запряженная четверка утепленных такими же черными попонами коней, возница и сам князь, гордо возвышавшийся надо мной, словно палач, которому и самому неприятно это действие, но долг оказался превыше всего.
Я еще раз оглядела двери своего теплого и уютного дома, в котором пахло выпечкой, горел очаг и слышался смех непоседливой девочки, рвано выдохнула и, оперевшись на поданную руку, села в холодную карету.
— Вы плакали? — вдруг спросил князь, когда мы выехали из центральной части города и направились по направлению к развилке большой дороги.
— Нет, с чего вы взяли? — постаралась улыбнуться. Странно но сейчас Гилмор выглядел таким отстраненным, собранным и даже опасным, что я ума не могла приложить, как к такому можно подойти, а главное, с какого бока? Решив, что обязательно подумаю об этом при свете солнца, стала наслаждаться поездкой, в конце концов, давно никуда не выезжала со времен, как мы познакомились с Гилмором в дальнем поезде.
— У вас глаза красные и нос, — нахмурился князь, объяснив свой вопрос. — А еще из вашей корзинки великолепно пахнет.
Улыбнулась и откинула льняное полотенце, кабина кареты наполнилась домашним уютом, кусочек которого я взяла с собой.
— Тут ватрушки и пирожки с мясом, что будете? — Я протянула корзину.
— Благодарю.
Князь выбрал пирожок, и на мгновение мы отвлеклись, занятые обычной светской беседой, как если бы обедали у Тоцкой. Такая легкость была удивительной, и я смогла выдохнуть напряжение целого дня. К полуночи карета наконец остановилась у постоялого двора.
Небольшой дворик, обнесенный частоколом, несколько хмурых собак, что сразу забились в будки, стоило князю глянуть на них, и превосходно сколоченный двухэтажный домик с маленькими оконцами, в которых едва теплился свет.
— Припозднились вы, господин, в такое время боязно ездить.
Из дома выскочил мужчина преклонных лет с всклокоченной седой бородой, с наспех накинутым пальто и ночной рубахой, торчавшей из-под него. За ним едва поспевала молоденькая девушка, укутанная в не по размеру пальто, она несла свечу, накрытую стеклянной колбой, чтобы ветер не сдул ее неровное свечение.
— Две комнаты. — Князь протянул руку, и я оперлась на нее. Мы поторопились войти внутрь.
— Сколько постояльцев? — последовал следующий вопрос, когда мы вошли в маленькое, но теплое и уютное помещение.
Несколько деревянных столов да лавок, приставленных к ним, а еще куцые шторки на окнах, вышитых явно вручную.
— Следуйте за нами. — Хозяин тракта успевал кланяться и показывать путь, при этом худосочная девушка бежала впереди всех, освещая кривые ступеньки дома.
— Это ваша комната, — присела она в нелепом реверансе, но это скорее умилило.