Дракон не спит никогда
Шрифт:
Власть. Власть в чистейшем виде.
– Ты в самом деле так поступишь?
– Мне все равно. На спасательные работы уходит время, которое лучше потратить на выслеживание пути заразы бунта.
– Отправь остальных, и я буду сотрудничать.
Мерцание загудело снова. Военачальник поднял бровь:
– Персональная защита, включение. – Мерцание окутало его с головы до ног. Он прошел вперед, растолкал Неприкосновенных и поднял Миднайт с Янтарной Души. – Вот эта останется. И эта крылатая. Остальных – обратно на
На лучшее Панцирь не мог рассчитывать. Военачальник приказал вывести Неприкосновенных и возобновить спасательные работы. Он сел в кресло.
– Подойди сюда, Кез Маэфель. Садись.
Панцирь сел, всем телом ощущая испытующее внимание нескольких сот Обожествленных.
– Кто это создание?
– Янтарная Душа? Не знаю. Никто не знает. Думаю, она не знает и сама.
– Как она стала Неприкосновенной?
– Потому что она чертовски опасна.
– Псионически?
– Да.
– Создание ее вида было на тревеллере, который привез крекелена на П. Джексонику. Оно называет себя Искателем Потерянных Детей. Тебе это что-нибудь говорит?
– Нет.
Панцирь глядел, как охрана Стража выводит Неприкосновенных. Миднайт смотрела на него отчаянным взглядом, крылья ее повисли, грустные и обесцвеченные. У нее был виноватый вид.
Янтарная Душа кричала.
22
Капитан-лейтенант Хагет быстро расхаживал из угла в угол. Джо раздражало хлопанье его подметок. Хотелось ему сказать, чтобы сел и прекратил суетиться.
– Сержант.
– Да, сэр?
– Есть предложения, чем заполнить ничем не занятое время? Никогда раньше мне не было нечего делать.
«А ты бы мемуары писал. Глядишь, на десять минут и хватило бы».
Джо пожала плечами:
– В военном экипаже нас на долгое ожидание замораживают. При коротких – спим, тренируемся, играем. Трахаемся от души… сэр, – добавила она, прикусив губу, чтобы не выдать улыбку. Его реакция была точно такая, как ожидалось. В военном экипаже о таком офицере много чего могли бы сказать.
– Почему вас выбрали для этого задания?
– Высунулась и попалась на глаза.
– А вы не хотели бы быть замеченной?
– Это то же самое, что вызываться добровольцем. – Где вообще жил этот тип? Ну и народ в операционном экипаже! Бедняги недолговечные. Этот, пожалуй, даже не помнит Кола Мармигуса живым. – У нас не принято лезть в добровольцы. Сколько вам лет, сэр?
Вопрос застал его врасплох. Как будто был чересчур личным. Что ж, может быть. В операционном экипаже свои обычаи.
– Тридцать девять.
– У вас хорошая карьера, сэр. Уже капитан-лейтенант.
– Похоже на то. А вам сколько лет?
– Меня выбрали четыре тысячи лет назад. – Она усмехнулась в ответ на его реакцию. – Физически – двадцать шесть. Только меня убили во время Энхерренраата. И я не знаю, сколько
У него был этот его забавный вид. Будто он говорит с привидением. Они никто и по-настоящему не понимают. А с Обожествленными дело имеют за милую душу, хотя Обожествленные – всего лишь электронные шепоты. Чудной народ.
В дверь легонько постучали. Хагет исчез. Джо открыла дверь:
– Входите, шкипер Тиммербах.
– Мне нужно видеть капитан-лейтенанта.
Хагет появился:
– Слушаю вас?
– Вы не могли бы прибыть на ходовой мостик, сэр?
– В чем дело?
– Сущность, сэр.
Страх Тиммербаха был почти осязаем.
– Вы хотите, чтобы я удостоверился, что это не мелкая пакость, сделанная по случаю моего присутствия, шкипер?
– Я бы сказал, что можно и так сформулировать, сэр.
– Хорошо. Сержант, вы к нам не присоединитесь?
– Есть, сэр!
Джо была более возбуждена, чем смущена, и сама удивлялась, что не боится.
Ей никогда не приходилось бывать в командном центре ни одного корабля. А Сущность – это было нечто такое, что она воспринимала лишь разумом. Стражи такого не боялись. Она от них убегала.
И твердых доказательств, что она беспокоила малые корабли, тоже не было. Кроме одного: эти корабли иногда исчезали. А экипажи тех, кого Сущность зацепляла краем, долго не могли прийти в себя.
На мостике царило мертвое молчание. Они оказались не единственными зрителями. Тут же был и Ханел Шолот, трезвый и мрачный. Хагет кивнул, подтверждая его право присутствовать. Рискующий тревеллер был шолотским.
Хагет подошел к Тиммербаху, стоящему у высокого экрана четыре на шесть метров. Джо шла с ним, Шолот следом.
На экране извивалась лента желтого дыма, уходя за обрез экрана. Джо показалось, что тревеллер идет сквозь ее размытый край.
Хагет хмыкнул:
– Мы, должно быть, совсем рядом.
– Мы настолько близко к краю, насколько посмели, и идем для Паутины чертовски медленно. Но все же движемся к ней. Возмущения и туман становятся сильнее. Вы не чувствуете, сэр?
Джо ощутила неопределенный ужас, ползущий вдоль позвоночника холод. Рядом было что-то голодное, смертельное, и оно приближалось… Нет это бессмысленно. Нет реального объекта страха.
– Да. Полагаю, что поблизости впереди поворотного узла нет?
– Нет, сэр. – Тиммербах показал на далекое звездное скопление. – Это Дж. Дуосконика, якорный пункт восьми прядей. Если мы до него доберемся – все в порядке.
Скопление приближалось медленно.
Джо всегда полагала, что с Паутины звезды видны так же, как в космосе. В конце концов, не может же пространство быть пустым?
У краев экрана были светлые точки.
Что-то впереди скрывало все, кроме сияния этого якорного пункта.