Дракон среди нас
Шрифт:
— Илидор, ты напрасно пытаешься меня взбесить, я и так достаточно взбешён, — огрызнулся Йеруш. — Просто я подумал, знаешь, да, я подумал, и мне не понравилось — ты ведь долго идёшь за мной и вместе со мной, а я не тот эльф, который будет прыгать и всех обнимать, и тебе, наверное, кажется будто я…
— Мне вовсе не нужно, чтобы ты меня обнимал.
— Илидор! Я уже понял: тебе шлея под хвост попала, а я плохой ужасный Йеруш! Я достал тебя смертельно и всё такое, но просто выслушай меня! Можешь потом развернуться и идти дальше в гору, если тебе так хочется,
— Постоянно!
— Да? — искренне удивился Йеруш. — Ну, тогда это ещё одна маленькая просьба.
Дракон смотрит на большой костёр поверх головы Йеруша, который стоит ниже него, медлит с ответом непонятно почему, и у Найло в животе скручивается тревожный узел. Неужели Илидор вот прямо настолько не хочет больше с ним говорить? Почему, отчего, что такого страшного случилось?
Помимо того, что дракону, возможно, попросту надоело быть рядом с Йерушем Найло. Возможно, для дракона его компания не так важна, как Найло хотелось думать, и всё вот это ощущение их схожести, взаимного понимания, глубинной способности смотреть на мир одними глазами — может быть, всё это Йеруш просто придумал себе.
Он кои-то веки глядит на дракона снизу вверх, едва не режется о его скулы и упрямый излом рта, а Илидор на него не смотрит и как будто даже не думает о его присутствии, о его просьбе, о несказанных словах, пекущих ему язык, и сейчас, возможно, дракон просто развернётся и продолжит свой путь по тропе, как ни в чем не бывало. Либо действительно улетит.
Холера его знает, что на самом деле на уме у драконов, у которых есть впереди целая вечность и которые в любой момент могут полететь куда-нибудь ещё.
Наконец Илидор переводит взгляд на Йеруша, и золотые глаза его блестят в темноте. Дракон садится на кучу вывороченной земли и мотает подбородком, предлагая Найло сесть тоже. И Йеруш садится рядом с Илидором, не касаясь его, но очень близко — чувствует тепло от драконьего бока.
— В Старом Лесу ты спрашивал, — начинает он, и горло его внезапно становится сухим. — Ты спрашивал, почему вдруг из почти трупа стал снова живым и почти не помятым. Так вот: это потому, что я в тебя влил живую воду, Илидор.
Дракон не пошевелился, не издал ни звука — только крылья, в человеческой ипостаси живущие собственной жизнью, медленно подобрались, обхватили его тело. Йеруш этого не видел — он сейчас не мог смотреть на Илидора и глядел на костёр внизу. Как вокруг него пляшут люди в хороводе и парами, как новорожденное пламя освещает едва заметные сверху фигуры, одаривая их своими огненными оберегами — от зимней стыни, от тоски, от холода и голода.
От несказанных вовремя слов. От несделанных к месту признаний. От непротянутых рук и неслучившихся объятий. От невыстроенных мостов и непригодившихся стен.
— У меня была живая вода, она существует, я добыл её, да. Я собирался её изучить, наладить производство, спасти полмира.
Илидор поворачивает голову, смотрит на Йеруша, хотя это немыслимо трудно после прозвучавшего признания. К счастью, Найло не глядит на дракона — он смотрит перед собой невидящими глазами, рассматривая другие картинки из других времён и мест.
— На самом деле я не уверен, что ты тогда не умер. Или я.
Дракон медленно и сильно трёт щёки ладонями. А Йеруш продолжает тихо, глядя прямо перед собой:
— Я не знаю, то ли ты был великой жертвой, которую я не сумел принести, чтобы получить великую силу. То ли великая сила была мне дана, чтобы спасти тебя, а жертвой было всё остальное. Хах, я этого уже не узнаю. Никогда. Впрочем, это и не особенно важно теперь.
Наступает молчание, долгое и дрожащее, и его наконец ломает голос Илидора — севший, хриплый, как будто потерявшийся в горле:
— Я не знаю, что сказать. Никогда не думал, что кто-то может сделать для меня настолько много.
Йеруш медленно качает головой и что-то произносит одними губами, но Илидор не видит — он сидит, упёршись лбом в сжатые кулаки, и очень-очень быстро переосмысливает свою жизнь.
— Почему ты сразу не сказал? Я же спрашивал!
— Не хотел, — жёстко отрубает Йеруш. — Да я ведь сказал: я и сейчас не хотел и не планирую обсуждать это в будущем, никогда. Незачем. Просто сейчас никак иначе я не смогу объяснить, насколько мне не наплевать на тебя, Илидор. Насколько я тобой не-пренебрегаю, что бы там тебе ни показалось или подумалось! Но я не имею в виду, будто ты мне что-то должен по этому поводу, ясно? Это было моё решение.
Тишина, темнота, молчание и много-много мыслей. У каждого разных, но одинаково обрывочных, сумбурных.
— Однако я… буду рад, если ты вернёшься и разделишь мой путь, дракон. Хотя бы ещё на какое-то время. Или до самого горизонта. Пока тебе не станет скучно или тягостно, пока не захочется уйти. Если уже не захотелось, конечно.
Тишина.
— Не заставляй упрашивать. Я не буду.
— Я и не жду. Я думаю.
— О, надо же. Стоит это отметить.
— Так не стесняйся, можешь пойти в поселок и упиться в синие слюни.
— Ага. Бегу.
Тишина. Темнота. Молчание становится тяжёлым, как намокшая тряпка.
— Ты больше не хочешь делить со мной путь, Илидор, да?
Шуршание: дракон качает головой.
— Чем дольше я иду с тобой, тем труднее тебе будет не пойти со мной в свой черёд. Но захочешь ли ты разделить мой путь, когда он созреет? Вопрос в том, захочешь ли ты, Йеруш. Сможешь ли ты. Принять его и прожевать, не подавившись, и кем ты можешь обернуться на моём пути. И с кем рядом ты выбрал бы встать, будь ты с самого начала сам по себе. Я думаю о том, нужны ли тебе эти вопросы в будущем, или сейчас мне самое время оставить тебе твою дорогу и одному уйти по своей.