Дракон восточного моря, кн. 3. Каменный Трон
Шрифт:
Увидев в руке соперника бронзовый меч с красным самоцветом на рукояти, Торвард безотчетно потянулся к ножнам – и в руку ему легла бронзовая рукоять с навершием в виде закрученных бараньих рогов, с таким же красным самоцветом.
– Ты, смертный! – с неповторимым презрением и надменностью, на которые способны только бессмертные, бросил ему Красный Король Холмов. – Да знаешь ли ты, на кого ты поднял руку? Кому ты посмел бросить вызов? Ты смешон и жалок в твоих нелепых потугах противостоять мне! Я создал эти земли, и я первым ступил на них еще в то время, когда самого твоего народа не было на свете! Вся твоя жизнь умещается в один мой вздох. Ты ничто передо
– Ты уже сколько раз вздохнул, а я все еще здесь! – Восстанавливая дыхание, Торвард улыбнулся. Он снова ощутил себя собой, и к нему вернулись все его привычки. – Привет, дедуля! Если я ничто, то к чему столько разговоров! Я, знаешь ли, с комарами не разговариваю.
– Но я хочу, чтобы ты знал, как сильно меня разгневала твоя наглость! Никогда и никто еще не осмеливался присваивать мое имя, выступать в моем облике и подделывать мой меч!
Красный Король Холмов взмахнул своим клинком, сверкнувшим золотой молнией, а Торвард усмехнулся:
– Значит, я один такой догадливый! Это у меня от мамочки! Она тоже всю жизнь была изобретательна в поисках неприятностей и неутомима в борьбе с ними. И удачлива. Она сама не знала и сейчас еще не знает, откуда это в ней. Но я-то теперь знаю. Она – из рода королев и жриц круитне. Моя кровь течет от самой Великой Богини. И Клиона Белых Холмов предпочитает меня.
– Я был ее создателем, ее отцом, ее первым и единственным настоящим супругом!
– Ты похож на того чудака, который пытается выкорчевать дуб и засунуть в ту сумочку на поясе, в которой сорок лет назад принес желудь. Клиона Белых Холмов выросла и больше не нуждается в тебе и твоей власти. Она избрала меня, а значит, теперь я равен тебе! Ты – бывший бог этой земли, а я – будущий. Время течет в мою сторону, и теперь в моей руке – Каладболг, Созидающий Земли!
– Это мы еще посмотрим! – злобно бросил Красный Король Холмов – и кинулся на противника со своим мечом.
Два бронзовых клинка встретились, и по саду разлился оглушительный звон. Красный Король Холмов был сильным противником – кому вообще пришло бы в голову противостоять божеству? Но проклятье, которое Эрхина наложила на Торварда именем той же Великой Богини, работало как зеркало: отражая силу врага, оно возвращало ее. Красный Король Холмов бился все равно что сам с собой – и скоро стал изнемогать в этой борьбе.
А Торвард смеялся, отражая своим мечом посвящения удары Каладболга. Настоящий Каладболг сейчас был у него – ведь не бронза и самоцветы рождают эту силу, они лишь принимают ее, как кубок принимает вино. И сейчас вино этой силы находилось в его мече, всего год с небольшим назад изготовленном мастерами острова Туаль и врученном ему той, что тогда воплощала для него Богиню. Она, Эрхина, плененная его яростной любовью к жизни, призвала на него столько сил, что впоследствии они позволили Торварду одержать верх даже над самой Эрхиной.
– Не уступи, Черный Дракон! – звучал в его мыслях женский голос. – Защити меня, дай мне новую жизнь, и я дам тебе мое благословение!
Торвард не видел говорившей, но в самом ее голосе была заключена вся красота и прелесть женской, животворящей половины вселенной. Он любил ее всю свою жизнь, любил в лице каждой женщины, от прекрасной и неземной фрии Эрхины до смешливой Альвы, дочки рыбака Гилли. Каждую он принимал не только в свои объятия, но и в свою душу, каждую стремился порадовать и отблагодарить за ту радость, которую она давала ему. Он не перестал любить ее даже тогда, когда, казалось, проклятье должно было разлучить его навек и со всякой
Не думая, что делает, двигаясь безотчетно и стремительно, как сам Тюр, бог воинов, он наконец изловчился и вонзил острие своего меча в грудь Боадага.
Красный Король Холмов покачнулся. Торвард выдернул меч. Алая кровь потекла по красному шелку, и каждая ее капля, падая в зеленую траву, искрилась, как самоцвет.
– Ты стал мной – во мне ты убиваешь себя! – проговорил Красный Король Холмов, и взгляд его алых глаз уже не выражал ничего, постепенно затухая.
Торвард вздрогнул – внезапно мысли его прояснились, и он со всей четкостью осознал, что происходит. Здесь, на грани миров, он действительно убивал себя – того себя, которого ненавидел, того, который был порожден проклятьем Эрхины. Убивая старого бога, он становился новым богом, то есть занимал место убитого – и снова убивал себя.
Но иначе нельзя. Так поступают боги, и в этом за ними следует каждый, желающий стать истинным собой.
И он с широким размахом ударил Красного Короля Холмов бронзовым клинком. Голова слетела на траву, глаза вспыхнули в последний раз и закрылись.
Тело растаяло, погасли мерцающие в траве капли крови.
Торвард отступил и посмотрел на меч в своей руке. Красный самоцвет продолжал светиться. И Торвард знал, что это – Каладболг. Несмотря на то, что эту самую рукоять с бараньими рогами ему вручила когда-то Эрхина, а красный гранат из старого уладского браслета вставил Сёльви – торопливо и не очень аккуратно.
И все-таки это был Каладболг. А державшая его рука принадлежала новому богу этого мира.
– Теперь сделай то, что обещал, – сними мое проклятье, – прозвучал старческий шепот.
Старуха не показывалась, но Торвард видел ее протянутую с мольбой руку в каждой сломанной ветви этого умирающего сада, и каждый лист под ногами напоминал ее морщинистые щеки.
Взяв бронзовый меч обеими руками за рукоять, он поднял его к небу.
– Каладболгом в моей руке я снимаю проклятье с земли Клионн, с Клионы Белых Холмов, проклятой именем Каладболга, – произнес он. – Пусть снова будет здесь радость и процветание, пусть царят в ней изобилие, плодородие, пусть будет на земле ее добрый урожай и мир, дружелюбие в людях, справедливость власти. Стань снова юной и прекрасной, Клиона Белых Холмов!
С этими словами он опустил Каладболг и коснулся земли острием клинка.
И сверху пролился солнечный свет. Торвард огляделся и едва узнал место. Ветки оделись зеленой листвой, на них распустились белые, розовые, пушистые цветки, и одновременно из зелени выглядывали краснобокие крупные яблоки. Золотистое сияние струилось по ветвям, словно мед, но под кронами царили прохлада и мягкий полумрак.
А среди всего этого великолепия стояла она – Клиона Белых Холмов. Перед ним была девушка с лицом и фигурой Элит, изученной им во всех подробностях. Но в этой оболочке находилось совершенно иное существо. Золотистые волосы теперь окутывали ее обнаженную фигуру почти до колен, и любая одежда выглядела бы на ней так же нелепо, как платье на лесной лани или белой лебеди. Ее тело было прекрасно естественной красотой цветка, белая кожа мягко светилась, от нее исходили волны тепла, рождая в душе смесь неодолимого влечения с благоговением. На ее обнаженных плечах сидели две белые птицы.